Российская школьница на год попала в приют из-за невымытой посуды: Общество: Россия: Lenta.ru
Органы опеки в Москве забрали из семьи 15-летнюю девочку, которая рассказала подруге, что мать якобы выгнала ее из дома после ссоры из-за невымытой посуды. Девочка живет в приюте почти год, ее отказываются возвращать домой, родительницу хотят ограничить в правах, пишет «Комсомольская правда».
Школьница попала в поле зрения соцработников в ноябре прошлого года, когда одна из ее одноклассниц написала в соцсетях, что девочка ночует в подъезде, потому что «мама выгнала ее». Позже учителя самостоятельно проверили эту информацию, вызвали полицию и комиссию по делам несовершеннолетних. Девочку отвезли сначала в ОВД, где оформили как «безнадзорную», потом в больницу Сперанского и оттуда — в детский приют. Все это происходило в отсутствие матери, которая искала ребенка по всему городу.
Женщина рассказала изданию, что когда у дочери начался переходный период, она стала эмоционально реагировать на многие вещи.
Раз в несколько месяцев подросток пишет заявления начальству приюта с просьбой вернуть ее домой. В них она отмечает, что слова про выгнавшую ее мать были «шуткой», чтобы «вызвать чувство жалости и выделиться среди сверстников». «Педагог не разобралась. Вместо того, чтобы примирить меня с мамой, меня отвезли в полицию», — написала подросток в августовском обращении.
Однажды девятиклассница порезала себе вены в приюте. Сотрудники учреждения позвонили матери, которая приехала и на скорой отправилась с дочерью в больницу. В документах медики указали, что «несовершеннолетнюю девушку привезла мать». Органы опеки подали иск в суд, чтобы ограничить родительницу в правах.
Истории без цензуры и запретов — в «Ленте дна» в Telegram
Девочка с голубыми глазами поставила приемных родителей на грань выживания
У Татьяны (имя изменено.
— Е.С.) была дочь, которая умерла в три года от пневмонии. Ребенок сгорел буквально за десять часов. Это боль, которую не лечит время. Она никогда не пройдет. Потом угасла от рака мама. Следом ушла бабушка. Черная полоса не прерывалась.
— У меня распалась семья, мы так и не смогли пережить потерю дочери. Сегодня ей было бы 25 лет, — говорит Татьяна. — Мне даже пришлось поменять профессию педагога, потому что я не смогла больше работать с детьми. Получила диплом экономиста.
Потом она снова вышла замуж и родила сына, но запас любви в ее сердце не истощился. Таня мечтала о девочке, но больше не смогла забеременеть. Врачи поставили ей диагноз бесплодие.
— Мне уже было под сорок, — рассказывает она, — когда я решилась на экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО). Но несколько попыток оказались неудачными. Как-то смотрели с мужем передачу про девочку, у которой вся семья погибла в жутком ДТП. Ребенок тоже серьезно пострадал. Муж сказал: «Звони! Мы ее возьмем, только не заставляй меня ее любить!» Вячеслав добрый, хороший человек, но из той породы мужчин, кто любит только своих, кровных детей.
Забрать ту девочку они все равно не смогли. Нашлись дальние родственники в другом городе, которые оформили опеку. А Татьяна пошла в школу приемных родителей и стала собирать необходимые документы. Было ощущение, будто ее кто-то вел. Куда ни пойдет, все сразу получалось. Трудности начались потом. Вдруг выяснилось, что найти «своего» ребенка не так-то просто.
— В московских базах детей мало, — делится Татьяна. — Ты видишь ребенка, звонишь, а он либо зарезервирован, либо с букетом болезней. Моя подруга по школе приемных родителей (ШПР) рассказала, что в Калининграде волонтеры ищут приемную семью для шестилетней девочки. Ее мать на днях суд должен был лишить родительских прав. Для меня было очень важно, что ребенок сохранный.
С фотографии на нее смотрела девочка с покарябанным носом, тусклыми, как солома, волосами, которой никто не дал бы шести лет. Но это была она, Александра (имя изменено. — Е.С.). Потом Татьяне прислали видео, и в сердце сразу что-то отозвалось. Она поняла, что больше искать не будет, потому что нашла.
В детский дом она отправилась, нагруженная подарками. Привезла игрушки, обучающие книжки, модные аксессуары для волос и фрукты — ящиками. Потом Саша ей скажет, что никогда не пробовала черешню и персики. Только яблоки.
В казенном доме она воспитывалась с рождения. Ее маму, ученицу коррекционной школы, изнасиловали в 14 лет, через 9 месяцев родилась Саша. Новорожденную девочку оставили в роддоме.
— Ей накануне сказали, что приедет мама из Москвы. В детдоме она всех называла мамами: и педагогов, и нянечек. Так проще: не надо запоминать имена. Александра просто прижалась ко мне, обняла. Она рассказала: «Мне приснился сон, будто прилетел ангел со словами: «Тебя завтра заберут в семью!». Мне ее сразу отдали.
Пока органы опеки готовили документы, мы жили в гостинице. Саша была очень запущенным ребенком. Ручки и ножки в болячках, мозоли на ножках в кровь, потому что обувь никогда не подходила по размеру, голова в мокнущих болячках, замазанных зеленкой. Я ее лечила.
Мы ходили в кино — Саше все было в диковинку. Она просила купить семечки, потому что вкусней ничего не ела. Директор меня предупредила: «У нас с ней проблема. Она ворует, врет». Я спросила у Саши: «Это правда?» Она призналась: таскала у старших девочек баранки и косметику, а помаду просто ела, как лакомство!
Как-то я купила «Доширак», и Саша попросила: «Дай мне тоже попробовать! Когда в детдоме мальчишки это ели, я допивала за ними жижу!» — со слезами вспоминает Татьяна.
Александра рассказывала ей свою жизнь, в которой были и драки, и побои. Татьяне словно открывалась другая сторона луны, незнакомая и пугающая, где существовала, к примеру, такая дикая традиция, как «время старших».
Когда педагоги уходили домой, а дежурные воспитатели мирно спали, старшие дети малышей раздевали догола и заставляли выполнять разные прихоти: «успокаивали» под холодным душем, заставляли на мизинчиках держать детские кроватки, непокорных били полотенцами. Из-за того что Сашу не раз ловили на воровстве, с ней почти никто не хотел играть — и она чувствовала себя изгоем.
Приемная дочка повторяла: «Я самая счастливая девочка на свете! Я знала, что ты придешь». В московском аэропорту сын и муж Татьяны встречали Сашу с надувными шариками. В квартире приготовили море игрушек, купили кроватку и стол. Старую одежду выкинули — девочку одели с иголочки. Когда Таня помыла Сашеньке ножки и поцеловала их, как целуют маленьким детям, девочка растаяла: «Мне никогда не целовали ножки!»
***
— Сначала все было хорошо. А через месяц-два у меня началось отторжение, — признается Татьяна. — В ШПР нас предупреждали, что пик возвратов приходится именно на первое время. Меня в Саше раздражало все: даже прикосновения и запах — чужой, не родной. Я понимала: через это надо пройти.
Вы слышали про РРП? Это реактивное расстройство привязанности, которое встречается у детей, с младенчества лишенных любви и тепла. Этих детей никто не обнимал, не прижимал к себе. Оставленные в роддоме малыши сначала плачут, потом молчат. Они никому не доверяют и рассчитывают только на себя.
Девочка не умела ни читать, не писать. Татьяна наняла няню, у которой был опыт работы с такими детьми. Занятия с логопедом, педагогом, консультации у психолога — на приемную дочь денег не жалели. Из-за тесной обуви, которую она носила в детдоме, у нее были искривлены стопы, но справились и с этим: помог балет. Девочка, жаловавшаяся на боль в ногах, стала ходить с папой на длинные расстояния. Глядя на красивую, ухоженную девочку, никто бы не догадался, что это ребенок из детского дома. Ангелочек с бантиками!
— Она могла быть и ласковой. Любила обниматься, целоваться. Но то, что у меня есть семья, в ее планы не входило, — грустно замечает Татьяна. — Мама должна была быть только ее, и больше ничьей.
Саша начала мстить моему сыну Руслану: резала его вещи, крушила конструкции, которые он строил.
Мы ее не наказывали, но каждый день что-то случалось. Она настраивала мужа против меня, и наоборот. Пыталась превратить нашу семью в подобие детского дома.
Сейчас понимаю свою главную ошибку: я просто растворилась в Саше, стремилась вернуть ей все, что она недополучила в детстве. Но мою любовь она расценивала как слабость.
Однажды Александра уронила Руслану на руку кольца от гантелей. Мальчик онемел от боли. Поехали к врачу: перелом мизинца. Саша хлопала длинными ресницами: «Я это сделала случайно!»
— Сын мне тогда сказал: «Мама, она уничтожит меня!» Муж боялся, что она сделает нашего мальчика инвалидом. Он готов был забрать сына и уйти.
Когда мы ее только взяли, я бежала домой с радостью. Потом не хотелось идти: сидела на работе допоздна. Начались проблемы со здоровьем: давление, сердце. Нам говорили в ШПР, что детдомовский ребенок — это сложно, что неизбежны откаты, но я не могла даже предположить, как будет на самом деле.
Александра словно испытывала ее на прочность.
Кромсала ножницами обувь, резала платки, пальто, платья и постельное белье. Это был настоящий квартирный террор.
Бывало, они вместе сидели и ревели. В одном из разговоров по душам Саша призналась: «Я тебе мщу!» — «За что?» поразилась Татьяна. — «За то, что ты не разрешала фильм смотреть, за то, что Руслана больше любишь!» — «Почему ты так решила?» — «Потому что ты его родила! Я ведь знаю, что ты не моя мама!»
Она ревновала Татьяну даже к цветам. Так и говорила: «Ты их любишь больше, чем меня!» Вырвала с корнем диффенбахии, а китайскую розу полила водой со стиральным порошком.
Это письмо Александры к биологической маме, которое Татьяна сама записала на видео, она помнит наизусть.
«Здравствуй, мама! Я давно тебя ждала и надеялась, что ты меня заберешь. Я тебя не помню, но я знаю, что ты есть. Я не прижилась в этой семье и не смогла их полюбить. Я жду, что ты приедешь. Я закончила первый класс. У меня хорошие оценки, я хорошо умею читать, писать, знаю английский язык.
Я умею готовить, если ты не умеешь, я тебя научу. Я помогу, если тебе очень сложно. Но я люблю тебя такую, какая ты есть».
Детская психика так устроена, что тоску по матери почти ничем не изжить. Психолог, к которому обращалась Таня, советовал отправить это видео адресату и дождаться ответа: только тогда Александру отпустит, потому что надежда, что «мама приедет и меня заберет», не дает ребенку прижиться в новой семье.
Татьяна нашла профиль непутевой мамы в одной из социальных сетей, написала письмо, но ей не ответили. Тогда она передала видео через преподавательницу коррекционной школы, где училась мама Александры. Педагог навестила свою бывшую ученицу и пришла в ужас: «Я будто побывала в глубинах ада! Она опять беременна неизвестно от кого. В доме грязь, груды пустых бутылок».
Два года борьбы за ребенка окончились полным поражением. Татьяна чувствовала, что идет внутреннее выгорание души, что у нее ничего не получается. Она уже приняла решение.
— Саша уничтожала все, что мне дорого, — глухо говорит Татьяна.
— Последней каплей стал сломанный хвост моей собаки. Мы недоумевали, почему добрейший пес, который любит абсолютно всех, на Сашу рычит.
Потом заметили, что собака перестала вилять хвостом и взвизгивала, стоило только до него дотронуться. В ветеринарной клинике нас спросили: «А вы что, не знали, что у нее хвост раздроблен? У нее было несколько переломов». В наше отсутствие Саша прищемила маленькой собачке хвост дверью.
Я никогда не поднимала на нее руку, даже когда она сломала моему ребенку палец. Но в тот день впервые дала ей пощечину. Я поняла, что это все, конец.
Вернуть Александру в детский дом она считала предательством и начала искать ей приемную семью. У девочки не было ни слезинки, когда она переехала в новый дом.
— Она им сразу понравилась. Все ведь хотят блондинку с голубыми глазами, но никто не знает, что там внутри, хотя я предупредила: «За этой ширмой скрывается волчонок». Предложила свою помощь, если будут проблемы.
Александра уже полгода там.
Она все-таки вспоминает меня, но спокойно, без надрыва. А мои отношения с ее приемными родителями постепенно сошли на нет. Мы решили, что так будет лучше, в первую очередь для ребенка. Я даже стерла их телефон, но сердце все равно болит.
За это время они с Сашей встречались два раза на нейтральной территории. Последний раз Таня видела ее еще в июле, когда приехала поздравить ее с днем рождения. Девочка, которая недавно на ней буквально висла, вежливо протянула руку: «Татьяна, я рада вам. У меня все хорошо!» Это было как ожог. Но сейчас она хочет верить, что жизнь этого ребенка наладится.
— Моя главная ошибка — я брала ее для себя. Мамы, потерявшие детей, не всегда обретают счастье, когда берут приемного ребенка. Если хороший психолог копнет глубже, он поймет: сначала надо лечить наши травмированные души. И еще я поняла, что не надо ждать благодарности от ребенка. Это ведь наш выбор, а не его.
— Основными ошибками приемных родителей, принявших решение о возврате приемного ребенка, являются переоценка своих сил, недостаток психологических ресурсов и педагогической компетенции, отказ от предлагаемой им помощи специалистов в разрешении сложившейся в замещающей семье ситуации, — объясняет Алла Дзугаева, заместитель руководителя Департамента социальной защиты населения города Москвы.
— В настоящее время в столице функционирует 56 уполномоченных организаций, осуществляющих сопровождение замещающих семей, которое предусматривает оказание профессиональной консультационной, юридической, педагогической и социальной помощи. В то же время это сопровождение носит для граждан добровольный характер и осуществляется только с их согласия.
По данным департамента, из замещающих семей, как правило, возвращаются дети подросткового возраста, которые вошли в пубертатный период с сопутствующими ему проблемами поведения и развития. Среди причин возврата чаще всего указывают состояние здоровья как попечителей, так и ребенка и отсутствие взаимопонимания.
— Для большинства детей возврат из замещающей семьи является психологической травмой, — констатирует Алла Дзугаева. — В связи с этим, если не удается устроить такого ребенка сразу же в другую замещающую семью, он направляется в организацию для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, где с ним активно работают специалисты (психологи, социальные педагоги и пр.
). Одновременно орган опеки и попечительства организует работу по подбору ребенку новой замещающей семьи с учетом потребностей ребенка, особенностей его развития и состояния здоровья.
У Елены Мачинской, психолога фонда «Измени одну жизнь», три дочери: одна родная и две приемные девочки-подростка Аня и Нюра. До этого Аню дважды возвращали в детский дом — люди с ней не справлялись. Но когда в доме появилась Нюра, Елена поняла, что первая приемная девочка — просто ангел. Было все: и ложь, и воровство, и манипуляции, и многочасовые истерики, и приступы агрессии.
— У меня не было мысли вернуть ее в детский дом, — откровенно говорит Елена. — Я знала, что буду бороться до последнего, потому что надо идти до конца, если от тебя зависит судьба человека. Не оправдываю тех, кто срывается и возвращает ребенка в интересах своей семьи и детей, но хорошо представляю, что значит быть на грани. Не все могут это выдержать…
Она помогает многим приемным родителям в трудных ситуациях выгорания, когда опускаются руки.
По ее мнению, основная ошибка большинства — завышенное самомнение, помноженное на иллюзии. Им кажется, что ужасов адаптации, о которых предупреждали в ШПР, в их семье уж точно не будет. Они же выбрали хорошего ребенка! А то, что он не скажет спасибо за то, что его приютили, но будет испытывать их на прочность, реализовывая свои сценарии поведения, в расчет не берется. У этого ребенка уже есть опыт предательства, который запускает защитные механизмы в виде скандалов, агрессии, побегов.
Мой вопрос о том, сколько времени ушло на адаптацию девочек, ставит Елену в тупик. Она не сразу вспоминает, в каком году взяла своих двух Ань, а потом смеется: «Когда перестаешь помнить дату, когда ты взял ребенка, это точно уже твой!»
А Татьяна верит, что пройдет время и ее душа успокоится. «Я не справилась, но осталась жива и сохранила семью. Верю и знаю, что кто-то вел меня именно по этому пути, и моя миссия, наверное, была именно в этом… забрать Сашу из детского дома», — написала мне она.
Мне почему-то кажется, что она права.
Текст песни Бах Ти — мама перевод, слова песни, видео, клип
Андрей часто вспоминал теплый детский дома за окном холодный, чужой город
будто отколотый от мира, один в чужбине
он рос без матери, а где-то мать без сына
«искали ли меня Вы так же, как я искал Вас?
быть может вся моя жизнь просто нелепый фарс
кого то свыше? но судьбу не перепишешь»
тонул в вопросах и провожал своё мальчишество
каждый день он видел как в глазах друзей на месте
искор надежды зажигалось пламя ненависти
с чистого листа новыми кистями эскизы
дрожащими руками рисовали свою жизнь
робкими мазками… призрак одиночества
не оставлял его в покое длинными ночами,
его проблемы… казались… кому то мелочами
но не каждому стерпеть это по плечам
______________________________________________
Припев:
Мама! и среди шести миллиардов где-то
Мама! ты у меня всего одна на планете
Мама! какой бы не была.
.. знаю, тебе стыдно
ты только забери меня назад, я простил…
______________________________________________
когда за спиной вместо семьи холодные стены
… тяжелым грузом тянутся к земле колени
ищешь родную душу над каждой чужой тенью
и каждый день сулит новую чашу сомнений
и не стерпеть эту боль… и не понять ни за что
что чувствует дворняга водиночку под дождем
того и ждет, что заберет назад к себе пьяный
каким бы не был он плохим, все таки хозяин
дети матерей, которым нет оправданья
дети отцов-тряпок, что мужчинами не стали
глазами полными печали… сопровождают
как родители ведут за ручки свои чада
они не виноваты, что были им не рады
их родители не люди, а исчадья ада
и каждый вечер без колыбельной засыпая
мечтают что однажды поцелует на ночь мама…
__________________________________________________
Припев:
Мама! и среди шести миллиардов где-то
Мама! ты у меня всего одна на планете
Мама! какой бы не была.
.. знаю, тебе стыдно
ты только забери меня назад, я простил…
Румынские сироты стали взрослыми
Изображение выше : Изидор Рукель возле своего дома за пределами Денвера
Обновлено в 15:22. ET 23 июня 2020 г.
Первые три года жизни Изидор прожил в больнице.
Темноглазый черноволосый мальчик, родился 20 июня 1980 года, был брошен, когда ему было несколько недель от роду. Причина была очевидна для любого, кто удосужился посмотреть: его правая нога была немного деформирована.После приступа болезни (вероятно, полиомиелита) его выбросили в море брошенных младенцев в Социалистической Республике Румыния.
Чтобы услышать больше тематических статей, загрузите приложение Audm для iPhone. В фильмах того периода, документирующих уход за сиротами, вы видите медсестер, как рабочих конвейера, пеленающих новорожденных из, казалось бы, бесконечного запаса; с мускулистыми руками и небрежным безразличием, они накидывают каждого на кусок ткани, мастерски завязывают узлом в аккуратный пакет и втыкают в конец ряда молчаливых озабоченных младенцев.
Женщины не воркуют и не поют им. Вы видите маленькие лица, пытающиеся понять, что происходит, когда их головы проносятся мимо во время маневров обертывания.
В своей больнице в горном городке Сигету-Мармацией в южных Карпатах Изидора кормили из бутылки, воткнутой в рот и подпираемой о решетку детской кроватки. Давно миновав возраст, когда дети во внешнем мире начали пробовать твердую пищу, а затем кормить себя, он и его сверстники оставались на спине, сосая из бутылочек с расширенными отверстиями, чтобы пропустить водянистую кашу.Без надлежащего ухода или физиотерапии мышцы ног ребенка истощались. В 3 года его сочли «неполноценным» и перевели через город в Cămin Spital Pentru Copii Deficienţi , домашнюю больницу для безнадежных детей.
Цементная крепость не издавала звуков игры детей, хотя в одно время в ней жили около 500 человек. Он печально стоял в стороне от мощеных улиц и искрящейся реки города, в котором Эли Визель родился в 1928 году и прожил счастливое детство до нацистской депортации.
Окна в камере Изидора на третьем этаже были оборудованы тюремными решетками. В детстве он часто стоял там, глядя вниз на пустой глиняный двор, огороженный забором из колючей проволоки. Зимой Изидор сквозь голые ветки увидел другую больницу, которая стояла прямо напротив его собственной, и скрывала ее от улицы. Настоящие дети, дети в туфлях и пальто, дети, держащиеся за руки родителей, приходили и уходили из этой больницы. Никого из Cămin Spital Изидора туда не доставили, независимо от того, насколько он болен, даже если они умирали.
Как и всем мальчикам и девочкам, жившим в больнице для «невосполнимых», Изидору подавали почти несъедобную, разбавленную еду за длинными столами, где голые дети на скамейках били оловянные миски. Он вырос в переполненных комнатах, где его товарищи-сироты бесконечно раскачивались, били себя кулаками по лицу или визжали. Детям, вышедшим из-под контроля, вводили транквилизаторы для взрослых через нестерилизованные иглы, а многим заболевшим переливали непроверенную кровь.
Гепатит B и ВИЧ / СПИД разорили румынские детские дома.
Изидору суждено было провести в этом доме остаток своего детства, выйти за ворота только в 18 лет, и тогда, если бы он был полностью выведен из строя, его перевели бы в приют для стариков; если бы он оказался минимально работоспособным, его бы выселили, чтобы он пошел на улицу. Были высоки шансы, что он не проживет так долго, что мальчик со сморщенной ногой умрет в детстве, истощенный, дрожащий, нелюбимый.
В минувшее Рождество исполнилось 30 лет со дня расстрела последнего коммунистического диктатора Румынии Николае Чаушеску, правившего 24 года. В 1990 году внешний мир обнаружил его сеть «детских лагерей», в которых воспитывалось около 170 000 брошенных младенцев, детей и подростков. Полагая, что увеличение численности населения укрепит экономику Румынии, Чаушеску сократил использование контрацептивов и абортов, ввел налоговые штрафы для бездетных и прославил женщин как «матерей-героинь», родивших 10 или более детей.
Родители, которые не могли вынести еще одного ребенка, могли называть своего новорожденного ребенка «ребенок Чаушеску», как в фразе «Пусть он его вырастит».
Прочтите: Та-Нехиси Коутс о Николае Чаушеску, тиране с манией величия, друге Америки
Чаушеску приказал построить или переоборудовать сотни зданий по всей стране для размещения поколения нежелательных или недоступных по цене детей. Вывески вывесили лозунг: государство может лучше позаботиться о вашем ребенке, чем вы.
В возрасте 3 лет брошенные дети были отсортированы.Будущие работники получат одежду, обувь, еду и немного школьного образования в Case de copii — «детских домах», в то время как «бедные» дети не получат много чего в своем Cămine Spitale . Советская дефектология рассматривала инвалидность у младенцев как врожденную и неизлечимую. Даже дети с излечимыми проблемами — возможно, с косоглазием, анемией или заячьей губой — были классифицированы как «неизлечимые».
Из нашего выпуска за июль / август 2020 г.
Ознакомьтесь с полным содержанием и найдите свой следующий рассказ, который стоит прочитать.
Узнать больше После румынской революции дети в ужасных условиях — со скелетами, плещущимися мочой на пол, покрытыми фекалиями — были обнаружены и засняты иностранными новостными программами, в том числе телеканалом ABC 20/20 , который транслировал «Позор Нация »в 1990 году. Подобно освободителям Освенцима 45 лет назад, первые посетители учреждений всю свою жизнь преследовали то, что они видели. «Мы прилетели на вертолете по снегу в Сирет, приземлились после полуночи, при минусовой погоде, в сопровождении румынских телохранителей, несущих узи», — рассказывает мне Джейн Аронсон.Педиатр и специалист по усыновлению, проживающий в Манхэттене, она была частью одной из первых педиатрических бригад, вызванных в Румынию новым правительством. «Мы заходим в черное, как смоль, ледяное холодное здание и обнаруживаем, что там прячется молодежь — она крошечная, но старше, что-то странное, вроде троллей, грязное, вонючее.
Они поют что-то вроде гудения, тарабарщину. Мы открываем дверь и обнаруживаем популяцию «кретинов» — теперь это известно как синдром врожденного дефицита йода; невылеченный гипотиреоз тормозит рост и развитие мозга.Не знаю, сколько им было лет, трех футов ростом, могло быть за двадцать. В других комнатах мы видим подростков размером 6-7 лет, без вторичных половых признаков. В клетках лежали дети с основными генетическими нарушениями. Вы начинаете почти разъединяться ».
«Однажды днем я вошел в медицинское учреждение в Бухаресте, и там стоял маленький ребенок, рыдая, — вспоминает Чарльз А. Нельсон III, профессор педиатрии и нейробиологии Гарвардской медицинской школы и Бостонской детской больницы.«Он был убит горем и намочил штаны. Я спросил: «Что происходит с этим ребенком?» Рабочий сказал: «Ну, его мать бросила его сегодня утром, и он был таким весь день». Никто не утешил маленького мальчика и не поднял его на руки. Это было мое знакомство ».
Дети в домашней больнице для безнадежных детей в Сигету-Мармацией, Румыния, в сентябре 1992 года (Томас Салай) Румынские сироты были не первыми детьми, которых психологи осмотрели в ХХ веке, оказавшись в крайне запущенном состоянии.
Невосприимчивые сироты времен Второй мировой войны, а также дети, долгое время находившиеся в изоляции в больницах, глубоко обеспокоили гигантов развития детей середины века, таких как Рене Спиц и Джон Боулби. В эпоху, посвященную борьбе с недоеданием, травмами и инфекциями, трудно поверить в идею о том, что адекватно питаемые и стабильные с медицинской точки зрения дети могут истощаться из-за того, что они скучают по своим родителям. Их исследование привело к смелому на тот момент представлению, особенно выдвинутому Боулби, что простое отсутствие «фигуры привязанности», родителя или опекуна, может нанести ущерб психическому и физическому здоровью на всю жизнь.
Из апрельского выпуска 1996 года: Энн Ф. Терстон описывает жизнь в китайском приюте
Нейробиологи склонны рассматривать «теорию привязанности» как наводящую на размышления и наводящую на размышления работу в рамках «мягкой науки» психологии. Он в значительной степени опирался на тематические исследования, корреляционные данные или исследования на животных.
В печально известных экспериментах психолога Гарри Харлоу по «материнской депривации» он содержал в клетке только детенышей макак-резусов, предлагая им только материнские копии, сделанные из проволоки и дерева или поролона и махровой ткани.
В 1998 году на небольшом научном собрании исследования на животных, представленные рядом с изображениями из румынских детских домов, изменили курс изучения привязанности. Сначала профессор неонатальной педиатрии Миннесотского университета Дана Джонсон поделился фотографиями и видео, которые он собрал в Румынии, в комнатах, кишащих детьми, которые придерживаются «двигательных стереотипов»: раскачиваются, бьют головой, кричат. За ним последовал докладчик, который показал видеозаписи ее работы с младенцами-приматами, оставшимися без матери, такими как те, которых произвел Харлоу, — покачивающиеся, кружащиеся, самоуничтожающиеся.Публика была шокирована параллелями. «Мы все были в слезах, — сказал мне Нельсон.
В течение десятилетия после падения Чаушеску новое румынское правительство приветствовало западных экспертов по развитию детей, которые одновременно помогали и изучали десятки тысяч детей, все еще находящихся на хранении у государства.
Исследователи надеялись ответить на некоторые давние вопросы: бывают ли чувствительные периоды в нервном развитии, после которых мозг обездоленного ребенка не может в полной мере использовать психическую, эмоциональную и физическую стимуляцию, предложенную позже? Можно ли задокументировать последствия «материнской депривации» или «отсутствия опекуна» с помощью современных методов нейровизуализации? Наконец, если ребенка из интернатного учреждения переводят в семью, сможет ли он или она восполнить неразвитые способности? Неявно, остро: может ли нелюбимый в детстве человек научиться любить?
События Tract расходятся из аэропорта Денвера, как игральные карты на столе.Великие равнины здесь практически стерты с лица земли, из-за ветра, грязи и мусора на обочине шоссе, до Уолгринса, Арби и Автозоны. В арендованном автомобиле я медленно объезжаю полукруги и тупики района Изидора, пока не вижу, как он выходит из тени Макмансиона площадью 4500 квадратных футов с вежливой полуволновой. Он сдает здесь комнату в субаренду, как и другие, в том числе некоторые семьи — загородная община в особняке, построенном для Голиафов.
В свои 39 лет Изидор — элегантный жилистый мужчина с печальными глазами.Его манера поведения настороженная и неуверенная. Генеральный менеджер KFC, он работает от 60 до 65 часов в неделю.
Прочтите: Унизительные, бесчеловечные условия в американских центрах содержания детей под стражей
«Добро пожаловать в Румынию», — объявляет он, открывая дверь своей спальни. Это вход в другое время, в другое место. Из каждого визита в свою страну Изидор привозил с собой предметы народного искусства и сувениры — расписанные вручную глазурованные тарелки и чашки, вышитые кухонные полотенца, румынские флаги, рюмки, деревянные фигурки, хрустальные фляги сливового бренди и компакт-диски с румынским языком. народная музыка, тяжелая на скрипках.Он мог бы запастись сувенирным магазином. Есть толстые коврики винного цвета, одеяла и гобелены. Окружающий свет темно-бордовый, шторы закрыты от солнечного света с большой высоты. В десяти милях к юго-западу от аэропорта Денвера Изидор живет в эрзац-румынском коттедже.
«Все в Марамуреше живут так», — говорит он мне, имея в виду культурный регион на севере Румынии, где он родился.
Я думаю, Но правда ли?
«Вы увидите, что у многих людей есть эти вещи в своих домах», — поясняет он.
Звучит точнее. Людям нравятся безделушки. «Во время визита вы говорите как румын?» Я спрашиваю.
«Нет, — говорит он. «Когда я начинаю говорить, они спрашивают:« Откуда вы? »Я говорю им:« Из Марамуреша! »» Никто ему не верит из-за его акцента, поэтому ему приходится объяснять: «Технически, если вы хотите будьте логичны, я румын, но живу в Америке более 20 лет ».
«Когда вы знакомитесь с новыми людьми, вы рассказываете о своей истории?»
«Нет, стараюсь не делать этого.Я хочу воспринимать Румынию как нормального человека. Я не хочу, чтобы меня везде называли «сиротой».
Чтобы подбодрить Изидора после избиения, Ониса пообещала, что когда-нибудь заберет его с собой домой на ночь. Его точный английский делает даже случайные фразы формальными.
В своей комнате Изидор запечатлел румынскую народную эстетику, но кое-что еще витает под поверхностью. Мне вспоминается книга, которую он самостоятельно опубликовал в 22 года, под названием « Брошенные на всю жизнь ».Это мрачная история, но однажды, когда ему было около 8 лет, у Изидора был счастливый день.
В больнице начала работать добрая няня. «Ониса была молодой девушкой, немного пухленькой, с длинными черными волосами и круглыми розовыми щеками», — пишет Изидор в своих мемуарах. «Она любила петь и часто учила нас некоторым из ее произведений». Однажды Ониса вмешалась, когда другая няня ударила Изидора метлой. Как и некоторые другие до нее, Ониса заметил его интеллект. В палате полуамбулаторных (некоторые ползали или ползали), слегка вербальных (некоторые просто шуметь) детей, Изидор помогал взрослым, если у них возникали вопросы, например, как его зовут или когда тот умер.Режиссер изредка заглядывал в комнату и спрашивал Изидора, не били ли его и других детей; Чтобы избежать возмездия, Изидор всегда говорил «нет».
Энни Лоури: Как Америка обращается со своими детьми
В тот день, чтобы подбодрить его после избиения, Ониса пообещала, что когда-нибудь заберет его с собой домой на ночь. Скептически настроенный по поводу того, что такое необычное событие когда-либо произойдет, Изидор поблагодарил ее за прекрасную идею.
Несколько недель спустя, в снежный зимний день, Ониса одела Изидора в теплую одежду и обувь, которые она принесла из дома, взяла его за руку и вывела через парадную дверь через ворота детского дома.Медленно шагая, она повела маленького мальчика, который, раскачиваясь на неровных ногах, глубоко прихрамывал, по переулку мимо государственной больницы в город. Холодный свежий воздух ласкал его щеки, а снег скрипел под ботинками; ветер тряс ветки; на дымоходе стояла птица. «Это был мой первый выход в мир», — говорит он мне сейчас. Он с удивлением смотрел на машины, дома и магазины. Он пытался все усвоить и запомнить, чтобы доложить детям в своей палате.
«Когда я вошел в квартиру Онисы, — пишет он, — я не мог поверить, насколько она прекрасна; стены были покрыты темными коврами, и на одном из них было изображение Тайной вечери.Ковры на полу были красными ». Соседские дети постучали в дверь Онисы, чтобы узнать, не хочет ли странный мальчик из приюта выйти и поиграть, и он это сделал. Дети Онисы приехали из школы домой, и Изидор узнал, что это начало их рождественских каникул. В тот вечер он пировал вместе с семьей Онисы за обеденным столом их друзей, впервые попробовав румынские деликатесы, в том числе сармале (голубцы), картофельный гуляш с толстой лапшой и сладкий желтый бисквит с кремовой начинкой.Он помнит каждый укус. На полу в гостиной после обеда домочадец позволил Изидору поиграть со своими игрушками. Изидор последовал примеру мальчика и водил по коврику паровозики. Вернувшись к Онисе, он спал в своей первой в мире мягкой, чистой постели.
На следующее утро Ониса спросил Изидора, хочет ли он поработать с ней или остаться с ее детьми.
Здесь он совершил такую ужасную ошибку, что 31 год спустя он до сих пор вспоминает об этом с горечью.
«Я хочу поработать с вами!» он звонил.Он был глубоко погружен в фантазию о том, что Ониса — его мать, и не хотел расставаться с ней. «Я оделся так быстро, как только мог, и мы направились к выходу», — вспоминает он. «Когда мы подошли к ее работе, я понял, что она работает в больнице, , моя больница , и заплакал… Прошло всего 24 часа, но почему-то я решил, что теперь стану частью семьи Онисы. Мне и в голову не приходило, что ее работа на самом деле была в больнице, пока мы снова не оказались у ворот. Я был так потрясен, когда мы свернули во двор, как будто я забыл, что пришел оттуда.
Он попытался повернуть назад, но ему не разрешили. Он нашел самое чудесное место на Земле — квартиру Онисы — и по собственной глупости позволил ей ускользнуть. Он рыдал, как новичок, пока другие няни не стали угрожать ему пощечиной.
Сегодня Изидор живет в 6000 милях от Румынии.
Он ведет уединенный образ жизни. Но в своей спальне в частном доме в мощеной прерии он воссоздал обстановку самой счастливой ночи своего детства.
«В ту ночь у Онисы, — спрашиваю я, — вы думаете, что почувствовали, что там происходили семейные отношения и эмоции, которых вы никогда раньше не видели и не чувствовали?»
«Нет, я был слишком молод, чтобы это понимать.»
» Но вы обратили внимание на красивую мебель? »
«Да! Ты видишь это?» — говорит Изидор, беря в руки гобелен, сотканный из бордовых роз на темном, покрытом листвой фоне. «Это почти то же самое, что и у Онисы. По этой причине я купил его в Румынии! »
«Все это…» — жестикулирую я.
«Да».
«Но не потому, что они значат для вас« семья »?»
«Нет, но они означают для меня« мир ». Я впервые спал в настоящем доме. Я много лет думал: Почему у меня не может быть такого дома? ”
Вот он и есть.Но он знает, что есть недостающие части — независимо от того, сколько рюмок он соберет.
В начале 1990-х Дэнни и Марлис Рукел жили со своими тремя маленькими дочерьми в кондоминиуме в Сан-Диего. Они подумали, что было бы неплохо добавить сюда еще и мальчика, и услышали о местном независимом режиссере Джоне Аптоне, который организовывал усыновление румынских сирот. Марлис позвонила ему и сказала, что они хотят усыновить мальчика. «Там тысячи детей», — ответил Аптон. «Это будет легко».
Марли смеется.«Немногое из этого было точным!» она мне говорит. Мы сидим в гостиной дома с белой штукатуркой в винодельческом городке Темекула в Южной Калифорнии. Дети и собаки появляются и исчезают в этот ослепительно жаркий день (за последние годы Ракелы усыновили пятерых детей из приемных семей). Марли, которая сейчас работает наставником для взрослых с особыми потребностями, похожа на героиню Дайан Китон, которая робко отступает за большие очки и выпадает из длинных волос, но иногда делает смелые выпады. Дэнни, программист, спокойный парень.Марлис описывает себя как домоседку, но затем она переехала в Румынию на два месяца, чтобы попытаться усыновить мальчика, которого она видела на видео.
Отвергнутый «Позором нации», Аптон вылетел в Румынию через четыре дня после трансляции и направился в худшее место в сериале — Домашнюю больницу для безнадежных детей в Сигету-Мармацией. Он возвращался несколько раз. Во время одного визита он собрал группу детей в пустой комнате, чтобы снять их на видео для будущих приемных родителей. В его видео были показаны дети, собранные вместе голыми, «как маленькие рептилии в аквариуме», как он их описал, а как люди, одетые в одежду и говорящие.
К тому времени начали поступать пожертвования от благотворительных организаций по всему миру. Мало что дошло до детей, потому что сотрудники просмотрели самые лучшие вещи, но в тот день, из уважения к американцам, няни надели детям подаренные свитера. Хотя дети казались взволнованными, чтобы оказаться в центре внимания, Аптон и его румынский помощник сочли это медленным. Некоторые вообще не разговаривали, а другие не могли ни встать, ни стоять на месте. Когда создатели фильма спросили имена и возраст детей, няни пожали плечами.
В конце деревянной скамейки сидел мальчик ростом с шестилетнего ребенка — в 10 лет Изидор весил около 50 фунтов. Аптон был первым американцем, которого он когда-либо видел. Об американцах Изидор знал из телешоу Dallas . Однажды прибыл подаренный телевизор, и он лоббировал эту единственную вещь, чтобы она оставалась в больнице. Директор согласился. Воскресным вечером в 8 часов амбулаторные дети, няни и рабочие с других этажей собирались, чтобы вместе посмотреть Dallas . Когда в тот день по лестнице поползли слухи о приезде американца, внутри приюта отреагировали: Всемогущий Бог, кто-то из страны гигантских домов!
Изидор знал информацию, которую не знали няни.Он говорит мне: «Джон Аптон спрашивал ребенка:« Сколько тебе лет? », И ребенок отвечал:« Я не знаю », а няня отвечала:« Я не знаю », и я кричал: «Ему 14!» Он спрашивал о другом ребенке: «Как его фамилия?», а я кричал: «Думка!» »
« Изидор знает здесь детей лучше, чем персонал », Аптон ворчит на одной из лент.
Прежде чем завершить сеанс, он кладет Изидора себе на колени и спрашивает, не хочет ли он поехать в Америку. Изидор говорит, что будет.
Вернувшись в Сан-Диего, Аптон рассказал Ракелам об одаренном мальчике лет семи, который надеялся приехать в Соединенные Штаты.«Мы хотели усыновить ребенка», — говорит Марлис. «Потом мы посмотрели видео Джона и влюбились в Изидора».
Изидор перед своим детским домом в июне 1991 года, за четыре месяца до того, как Рукелы усыновили его и привезли в Соединенные Штаты; 11-летний Изидор впервые встречает Марлис Рукель в Румынии с одним из воспитателей приюта. (Мэрилс Рукель) В мае 1991 года Марлис вылетела в Румынию, чтобы встретиться с ребенком и попытаться вернуть его домой. Незадолго до поездки она узнала, что Изидору почти 11 лет, но не испугалась.Она путешествовала с новой подругой, Дебби Принсипи, которой Аптон подобрал ребенка. В кабинете директора Марлис ждала встречи с Изидором, а Дебби ждала встречи с маленьким светловолосым телеграфом по имени Сиприан.
«Когда вошел Изидор, — говорит Марлис, — я видела только его, как и все остальное нечеткое. Он был таким красивым, как я себе представляла. Наш переводчик спросил его, кто из посетителей офиса, как он надеется, будет его новой матерью, и указал на меня! »
Изидор задал переводчику вопрос: «Где я буду жить? Это как Даллас ? »
«Ну… нет, мы живем в кондоминиуме, как в квартире», — сказал Марлис.«Но у тебя будет три сестры. Вы их полюбите ».
Это не показалось Изидору интересным компромиссом. Он сухо ответил переводчику: «Посмотрим».
В ту ночь Марли радовалась тому, что такое ангел Изидор.
Дебби засмеялась. «Он произвел на меня впечатление крутого оператора, сообразительного политика, — сказала она Марлис. «Он был гораздо лучше Чиппи». Сиприан провела время в офисе, безумно рывшись во всем, включая ящики стола и карманы всех в комнате.
«Нет, он невиновен. Он очаровательный, — сказала Марлис. «Вы видели, как он выбрал меня, , чтобы стать его матерью?»
Годы спустя, в своих мемуарах Изидор объяснил этот момент:
Марли была высокой американкой, а Дебби была низкой американкой ... «Роксана, какая из них будет моей новой мамой?» — спросил я [переводчика].
«Кого ты хочешь иметь в качестве матери?»
«Кто моя мать?» Я умолял знать.
«Высокий американец», — ответила она.
«Тогда это то, кого я хочу видеть своей матерью», — сказал я.
Когда я выбрал Марли, она заплакала, исполненная радости от того, что я выбрал ее.
.. «Роксана, какая из них будет моей новой мамой?» — спросил я [переводчика]. Детский нейробиолог Чарльз Нельсон известен своей общительностью и добротой, с волнистыми седеющими светлыми волосами и такими же усами, как у Капитана Кенгуру. Осенью 2000 года он вместе со своими коллегами Натаном А. Фоксом, профессором по человеческому развитию в Университете Мэриленда, и Чарльзом Х. Зеанахом, профессором детской психиатрии Медицинского факультета Тулейнского университета, основал Бухарестский Проект раннего вмешательства.У них было разрешение работать со 136 детьми в возрасте от шести месяцев до 2,5 лет из шести детских учреждений Бухареста leagãne . Ни одна из них не была домашней больницей для безвозвратных детей, как больница Изидора; они были несколько лучше снабжены и укомплектованы.
Планируется, что 68 детей будут продолжать получать «обычную заботу», а остальные 68 будут размещены в приемных семьях, набранных и обученных BEIP. (В Румынии не было традиции приемных семей; официальные лица считали, что детские дома безопаснее для детей.) Местные ребята, родители которых вызвались участвовать, составили третью группу. Исследование BEIP станет первым в истории рандомизированным контролируемым испытанием для измерения влияния раннего помещения в специализированные учреждения на мозг и поведенческое развитие, а также для изучения высококачественного патронатного воспитания в качестве альтернативы.
Для начала исследователи использовали классическую процедуру Мэри Эйнсворт «странная ситуация», чтобы оценить качество отношений привязанности между детьми и их опекунами или родителями.В типичной обстановке ребенок в возрасте от 9 до 18 месяцев входит в незнакомую игровую комнату со своей «фигурой привязанности» и переживает некоторые все более тревожные события, в том числе появление незнакомца и уход взрослого, как исследователи кодируют поведение из-за одностороннего зеркала.
«Наши программисты, не подозревая ни о каком детском происхождении, оценили, что 100 процентов детей из общины имеют полностью сформировавшиеся отношения привязанности со своими матерями», — сказала мне Зина. «Это относится к 3 процентам и детишкам детских домов.
Почти две трети детей были закодированы как «неорганизованные», что означает, что они демонстрировали противоречивое, резкое поведение, возможно, замирание на месте или внезапное изменение направления движения после того, как начали приближаться к взрослому. Этот паттерн наиболее тесно связан с более поздней психопатологией. Еще больше беспокоит, сказал мне Зеана, что 13 процентов были признаны «несекретными», что означает, что они вообще не проявляли поведения привязанности. «Эйнсворт и Джон Боулби считали, что младенцы будут привязаться к взрослому, даже если взрослый будет оскорблять», — сказал он.«Они не рассматривали возможность рождения младенцев без приспособлений ».
До проекта в Бухаресте, сказал Зеана, он не осознавал, что поиск утешения в стрессовых ситуациях — это усвоенное поведение.
«Эти дети понятия не имели, что взрослые могут помочь им почувствовать себя лучше», — сказал он мне. «Представьте, каково это — быть несчастным и даже не знать, что другой человек может помочь».
В октябре 1991 года Изидор и Киприан вылетели с румынским эскортом в Сан-Диего. Новые семьи мальчиков ждали в аэропорту, чтобы поприветствовать их вместе с Аптоном и ранее усыновленными румынскими детьми — небольшая толпа, держащая воздушные шары и знаки, приветствующие и машущие руками.Изидор удовлетворенно оглядел терминал. «Где моя спальня?» он спросил. Когда Марлис сказал ему, что они в аэропорту, а не в его новом доме, Изидор был поражен. Хотя она объяснила, что Ракелы жили не так, как Эвинги в Даллас , он ей не поверил. Теперь он ошибочно принял зону прибытия за свою новую гостиную.
17-летняя девушка из приюта Изабела входила в состав комитета по встрече в аэропорту. Она родилась с гидроцефалией и не могла ходить после того, как всю жизнь оставалась в детской кроватке, она была в инвалидном кресле, была одета и выглядела красивой.
Спасенная Аптоном во время предыдущей поездки, она была госпитализирована в США по гуманитарным медицинским причинам, и ее взяли на воспитание Ракелы.
Изидор был поражен, увидев Изабелу: «Кто твоя мать?»
«Моя мама — твоя мама, Изидор».
«Мне это не понравилось», — вспоминает он. Чтобы убедиться, что он правильно расслышал, он снова спросил: «Кто ваша мать здесь, в Америке?»
«Изидор, у нас с тобой одна мать», — сказала она, указывая на Марлис.
Итак, теперь ему нужно было привыкнуть к четырем сестрам.
В машине, когда Дэнни попытался пристегнуть ремень безопасности на талии Изидора, он вздрогнул и кричал, опасаясь, что на него надели смирительную рубашку.
Дэнни Ракель и Изидор направляются домой после прибытия мальчика в Калифорнию; Изидор фотографирует Марлис в аэропорту. (Томас Салай)Марли обучал девочек на дому, но Изидор настоял на том, чтобы пойти в четвертый класс местной школы, где он быстро выучил английский язык. Его хитрое умение читать по классу помогало учителям, но дома он казался постоянно раздраженным.Внезапно оскорбленный, он бросился в свою комнату и рвал вещи на части. «Он измельчил книги, плакаты, семейные фотографии, — рассказывает мне Марли, — а затем встал на балкон, чтобы высыпать кусочки во двор. Если бы мне пришлось уехать на час, к тому времени, как я вернулся бы домой, все были бы расстроены: «Он сделал это; он это сделал ». Ему не нравились девушки».
Марли и Дэнни надеялись расширить семейное веселье и счастье за счет рождения еще одного ребенка. Но новый член семьи почти никогда не смеялся. Он не любил, когда его трогали.Он был бдителен, обижен, горд. «Примерно к 14 годам он был зол на все», — говорит она мне. «Он решил, что вырастет и станет президентом США. Когда он узнал, что это невозможно из-за того, что он родился за границей, он сказал: «Хорошо, я вернусь в Румынию». Именно тогда это началось — его цель — вернуться в Румынию. Мы подумали, что для него было хорошо иметь цель, поэтому мы сказали: «Конечно, найди работу, сэкономь деньги, и когда тебе 18 лет, ты сможешь вернуться в Румынию» ». Изидор работал каждый день после школа при ресторане быстрого питания.
«Это были тяжелые годы. Я ходил по яичной скорлупе, стараясь не спугнуть его. Девочки были так над этим. Они злились на меня. Не для того, чтобы привести Изидора в семью, а за то, что он был таким … таким выпоротым. Они говорили: «Мама, все, что ты делаешь, это пытаешься его исправить!» Я был так сосредоточен на том, чтобы помочь ему приспособиться, что упустил из виду тот факт, что другие дети теряли часть моего времени.
«Мы с Дэнни пытались отвести его на терапию, но он отказался вернуться. Он сказал: «Мне не нужна терапия.Вам двоим нужна терапия. Почему бы тебе не пойти? »И мы пошли.
«Он сказал бы:« Я в порядке, , когда никого нет в доме ».
« Мы бы сказали: «Но Изидор, это наш дом » »
Еще в 2003 году он Ученым BEIP и их румынским партнерам по исследованиям было очевидно, что приемные дети добиваются успехов. По словам Зиины, данные были очень чувствительным периодом в 24 месяца, в течение которого для ребенка было критически важно установить отношения привязанности с опекуном.Дети, которых забрали из детских домов до достижения ими второго дня рождения, получали гораздо больше пользы от семейного отдыха, чем те, кто оставался там дольше. «Когда вы проводите испытание и ваши предварительные доказательства показывают, что вмешательство является эффективным, вы должны спросить:« Мы остановимся сейчас и сделаем препарат доступным для всех? »- сказал он мне. «Для нас« эффективным лекарством »оказалось патронатное воспитание, и мы не смогли создать национальную систему патронатного воспитания». Вместо этого исследователи публично объявили о своих результатах, и в следующем году румынское правительство запретило помещать в учреждения детей в возрасте до 2 лет.С тех пор минимальный возраст был повышен до 7 лет, а количество патронатных семей, финансируемых государством, значительно расширилось.
Тем временем исследование продолжалось. Когда в возрасте 3,5 лет дети были повторно оценены в игровой комнате «странной ситуации», доля тех, кто демонстрировала безопасную привязанность, выросла с базовых 3 процентов до почти 50 процентов среди детей, находящихся на попечении приемных семей, но лишь до 18 процентов среди тех, кто оставался в учреждениях. … И, опять же, дети переехали еще до второго дня рождения.«Время имеет решающее значение», — писали исследователи. Они предупреждали, что пластичность мозга не является «неограниченной». «Раньше — лучше».
Преимущества для детей, которые достигли надежной привязанности, со временем накапливались. В возрасте 4,5 лет у них был значительно ниже уровень депрессии и тревожности и меньше «черствых бесчувственных черт» (ограниченное сочувствие, отсутствие чувства вины, неглубокий аффект), чем у их сверстников, все еще находящихся в учреждениях. Около 40 процентов подростков, участвовавших в исследовании, которые когда-либо были в детских домах, в конечном итоге были диагностированы с серьезным психическим заболеванием.Их рост замедлился, двигательные навыки и языковое развитие остановились. Исследования МРТ показали, что объем мозга детей, все еще находящихся в учреждениях, был ниже, чем у детей, никогда не помещенных в учреждения, а ЭЭГ показала значительно меньшую активность мозга. «Если вы думаете о мозге как о лампочке, — сказал Чарльз Нельсон, — это как если бы был диммер, который уменьшил их со 100-ваттной лампы до 30-ваттной».
Согласно теории эволюции, одна из целей привязанности ребенка к небольшому количеству взрослых — это наиболее эффективный способ получить помощь.«Если бы было много фигур привязанности и возникла опасность, младенец не знал бы, кому направить сигнал», — объясняет Марта Потт, старший преподаватель кафедры детского развития в Tufts. Беспристрастные дети видят угрозы повсюду — идея, подтвержденная исследованиями мозга. Наполненная гормонами стресса, такими как кортизол и адреналин, миндалевидное тело — основная часть мозга, имеющая дело со страхом и эмоциями — казалось, работала сверхурочно у детей, все еще находящихся в специализированных учреждениях.
Сравнение данных детских домов по всему миру показывает глубокое влияние институционализации на социально-эмоциональное развитие даже в лучших случаях.«В английских яслях-интернатах в 1960-х годах было достаточное количество воспитателей, и дети были хорошо обеспечены материально. Их IQ, хотя и ниже, чем у детей в семьях, был в пределах среднего диапазона, выше 90-х », — сказала мне Зина. «Совсем недавно соотношение воспитателей и детей в греческих детских домах было не таким хорошим, и они не были так хорошо оснащены; эти дети имели IQ в диапазоне от низкого до среднего. Затем, в Румынии, у вас есть наши дети с действительно дефицитом в высшей лиге.Но вот что примечательно: во всех этих настройках нарушения привязанности схожи ».
Когда детям, участвовавшим в исследовании в Бухаресте, было 8 лет, исследователи устраивали игры, надеясь узнать, как ранние нарушения привязанности могут препятствовать способности ребенка в дальнейшем взаимодействовать со сверстниками. На видео, которое я смотрел, два мальчика, незнакомые друг другу, входят в игровую. В считанные секунды все сходит с рельсов. Один мальчик в белой водолазке нетерпеливо хватает другого за руку и грызет ее.Этот мальчик в полосатом пуловере отдергивает руку и проверяет, нет ли следов зубов. Исследователь предлагает игрушку, но мальчик в белом пытается взять другого ребенка за руки, или схватить его за запястья, или обнять, как если бы он пытался нести гигантского плюшевого мишку. Он пытается перевернуть стол. Другой мальчик делает слабую попытку спасти стол, но затем позволяет ему упасть. Он странный , вы можете себе представить, что он думает. Могу я пойти домой?
Мальчик в белой водолазке жил в приюте; мальчик в полосатом свитере был соседским парнем.
Нельсон предупреждает, что дверь не «захлопывается» для детей, оставленных в учреждениях старше 24 месяцев. «Но чем дольше вы ждете, чтобы дети попали в семью, — говорит он, — тем труднее вернуть их в нормальное состояние».
«Каждый раз, когда мы вступали в очередную драку, — вспоминает Изидор, — я хотел, чтобы один из них сказал:« Изидор, мы бы хотели, чтобы мы никогда не усыновляли тебя, и мы собираемся отправить тебя обратно в больницу ». Но они этого не сделали. не говорю этого. »
Не в силах справиться с привязанностью своей семьи, он просто хотел знать, где он находится.В приюте было проще, где тебя либо били, либо нет. «Я лучше реагировал на шлепки», — говорит мне Изидор. «В Америке у них были« правила »и« последствия ». Так много разговоров. Я ненавидел «Давай поговорим об этом». В детстве я никогда не слышал таких слов, как «Ты особенный» или «Ты наш ребенок». Позже, если твои приемные родители скажут тебе такие слова, ты почувствуешь, что Ладно, спасибо. Я даже не понимаю, о чем вы говорите. Я не знаю, чего ты от меня хочешь и что я должен для тебя сделать .Когда Изидора изгоняли в свою комнату за грубость, проклятия или грубость по отношению к девушкам, он топал по лестнице и включал румынскую музыку или стучал в дверь изнутри кулаком или ботинком.
Марли винила себя. «Он сказал, что хочет вернуться к своей первой матери, женщине, которая даже не хотела его, женщине, которую он не помнил. Когда я отвел его в банк, чтобы открыть его сберегательный счет, служащий банка, заполнив форму, спросил Изидора: «Какая девичья фамилия у вашей матери?» Я открыл рот, чтобы ответить, но он сразу сказал: «Мария.’Это имя его биологической матери. Я знаю, наверное, глупо было обидеться из-за этого ».
Однажды ночью, когда Изидору было 16 лет, Марлис и Дэнни настолько испугались вспышки гнева Изидора, что вызвали полицию. «Я тебя убью!» он кричал на них. После того, как офицер сопроводил Изидора к милицейской машине, он настаивал на том, что родители «оскорбляли» его.
«О, ради Бога», — сказал Дэнни, когда ему сообщили об обвинении своего сына.
«Отлично, — сказал Марлис. «Он случайно упомянул , как мы с ним жестоко обращаемся?»
Вернувшись в машину, офицер спросил: «Как родители тебя оскорбляют?»
«Я работаю, и они забирают все мои деньги», — крикнул Изидор.В доме офицер обыскал комнату Изидора и нашел его сберегательную книжку.
«Мы не можем взять его», — сказал офицер Рукелс. «Он зол, но здесь нет ничего плохого. Я бы посоветовал тебе сегодня закрыть двери в спальню.
И снова им пришла в голову мысль: Но это же наш дом.
На следующее утро Марли и Дэнни предложили Изидору подвезти его в школу, а затем отвезли его прямо в психиатрическую больницу. «Мы не могли себе этого позволить, но мы отправились на экскурсию, и это напугало его», — говорит мне Марлис.«Он сказал:« Не оставляй меня здесь! Я буду следовать твоим правилам. Не заставляй меня идти сюда! »Вернувшись в машину, мы сказали:« Слушай, Изидор, тебе не нужно нас любить, но ты, , должен быть в безопасности, а , мы, , должны быть в безопасности. Вы можете жить дома, работать и ходить в школу, пока вам не исполнится 18 лет. Мы вас любим ».
Жизнь по правилам длилась недолго. Однажды Изидор не выходил до двух часов ночи и обнаружил, что дом заперт. Он постучал в дверь. Марлис приоткрыла его.«Ваши вещи в гараже», — сказала она ему.
Изидор больше никогда не будет жить дома. Он переехал к некоторым знакомым парням; их безразличие его устраивало. «Он напивался посреди ночи и звонил нам, а его друзья вставали на линию, чтобы сказать вульгарные вещи о наших дочерях», — говорит Марлис. «По общему признанию, в нашем доме наконец-то стало мирно, но я беспокоился за него».
В 18-летие Изидора Марли испек торт и упаковал свой подарок — фотоальбом, в котором запечатлена их совместная жизнь: его первый день в Америке, его первое посещение стоматолога, его первая работа, его первое бритье.Она отнесла подарки в дом, где, как она слышала, остановился ее сын. Открывший дверь согласился их доставить, когда Изидор вернется. «Посреди ночи, — говорит Марли, — мы услышали визг машины вокруг тупика, затем громкий стук в входную дверь и машину с визгом. Я спустился и открыл дверь. Это был фотоальбом ».
Родители Изидора, Марлис и Дэнни Рукел, у своего дома в Темекуле, Калифорния (Райан Пфлюгер)В 2001 году, в 20 лет, Изидор почувствовал сильное желание вернуться в Румынию.Не имея наличных денег, он писал письма в телешоу, рассказывая эксклюзивную историю румынской сироты, совершающей свою первую поездку в свою родную страну. 20/20 подхватил его, и 25 марта 2001 года съемочная группа встретила его в аэропорту Лос-Анджелеса. Ракелс тоже.
«Я подумал, Вот и все. Я больше никогда его не увижу, , — говорит Марлис. «Я обняла и поцеловала его, хотел он меня или нет. Я сказал ему: «Ты всегда будешь нашим сыном, и мы всегда будем любить тебя».
Изидор показал Рукелам свой бумажник, в котором он засунул две семейные фотографии.«В случае, если я все же решу остаться там, мне будет чем запомнить вас», — сказал он. Хотя он имел это в виду доброжелательно, Марлис охладила легкость, с которой Изидор, казалось, покидал их жизнь.
Из сентябрьского номера 1998 года: Роберт Д. Каплан о Румынии, опоре Европы
В Румынии продюсеры 20/20 пригласили Изидора в его старый приют, где его чествовали как вернувшегося принца, а затем На камеру они показали, что нашли его родную семью за пределами фермерской деревни в трех часах езды.Они проехали через заснеженный пейзаж и остановились в поле. Однокомнатная хижина стояла на безлесном грязном пространстве. В белой застежке на пуговицах, галстуке и классических брюках Изидор хромал по мокрой неровной земле. Его трясло. Из хижины вышел узколицый мужчина и направился к нему через поле. Как ни странно, они прошли друг мимо друга, как два незнакомца на тротуаре. « Ce mai faci? »- Как дела? — пробормотал мужчина, проходя мимо.
« Булочка », — пробормотал Изидор.Хороший.
Это отец Изидора, в честь которого его назвали. Две молодые женщины поспешили из хижины и поприветствовали Изидора поцелуями в каждую щеку; это были его сестры. Наконец невысокая черноволосая женщина, которой еще не исполнилось 50 лет, представилась Марией — его матерью — и протянула руку, чтобы обнять его. Внезапно рассердившись, Изидор свернул мимо нее. Как я могу поприветствовать едва знакомого человека? «», — подумал он. Она скрестила руки на груди и начала вопить: « Fiul meu! Fiul meu! «Мой сын! Мой сын!
В доме был земляной пол, и тускло светилась масляная лампа.Не было ни электричества, ни водопровода. Семья предложила Изидору лучшее место в доме — табурет. «Почему меня вообще положили в больницу?» он спросил.
«Вам было шесть недель, когда вы заболели, — сказала Мария. «Мы отвезли вас к врачу, чтобы узнать, что случилось. Несколько недель спустя ваши бабушка и дедушка проверяли вас, но потом что-то не так с вашей правой ногой. Мы просили врача починить ногу, но нам никто не помог. Итак, мы отвезли вас в больницу в Сигету-Мармацией, и там мы вас оставили.»
« Почему меня никто не навещал 11 лет? Я застрял там, и никто никогда не говорил мне, что у меня есть родители ».
«Ваш отец был без работы. Я заботился о других детях. Мы не могли позволить себе приехать к вам ».
«Знаете ли вы, что проживание в Cămin Spital было похоже на жизнь в аду?»
«Мое сердце!» — воскликнула Мария. «Вы должны понимать, что мы бедные люди; мы переезжали с одного места на другое ».
Взволнованный, почти не в силах отдышаться, Изидор встал и вышел на улицу.Его румынская семья предложила ему посмотреть несколько фотографий его старших братьев и сестер, которые ушли из дома, и он подарил им свой фотоальбом: вот, залитый солнцем, улыбающийся Изидор у бассейна, с медалями с соревнований по плаванию; вот были Ракелы на пляже в Оушенсайде; вот они за столом для пикника в зеленом парке. Румыны без слов переворачивали блестящие страницы. По словам Изидора, когда телекамеры были выключены, Мария спросила, ранили ли его Рукелы или научили просить милостыню.Он заверил ее, что это не так.
«Ты выглядишь худой», — продолжила Мария. «Может быть, твоя мать-американка недостаточно тебя кормит. Переезжай к нам. Я позабочусь о тебе.» Затем она потребовала от него подробностей о его работе и заработной плате в Америке и спросила, не хочет ли он построить для семьи новый дом. Через три часа Изидор устал и хотел уйти. «Он позвонил мне из Бухареста, — говорит Марли, — и сказал:« Я должен вернуться домой ». Забери меня отсюда. Эти люди ужасны ».
« Моя биологическая семья напугала меня, особенно Мария, — говорит Изидор.«У меня было ощущение, что я могу попасть в ловушку».
Через несколько недель он вернулся в Темекула, работая в ресторане быстрого питания. Но внезапно он обнаружил, что снова тоскует по Румынии. Это стало бы привычным, беспокойным переездом в поисках места, где можно было бы чувствовать себя как дома.
Друзья сказали ему, что в Денвере есть работа, поэтому он решил переехать в Колорадо. Дэнни и Марлис навещают его там и вместе с ним путешествуют по Румынии. Марлис говорит, что ему труднее вернуться домой в Калифорнию.«День Благодарения, Рождество — они для него слишком много. Даже когда он жил поблизости один, ему было плохо на каникулах. Он всегда оправдывался, например: «Я должен приготовить тесто для пиццы». Когда вся наша семья здесь и кто-то спрашивает: «Придет ли Изидор?», Кто-то скажет: «Нет, он делает тесто для пиццы».
Нейропсихолог Рон Федеричи был еще одним из первых экспертов по развитию детей, которые посетили учреждения для «не подлежащих спасению», и он стал одним из ведущих специалистов в мире по уходу за детьми, перешедшими из учреждений в западные дома.«В первые годы у всех были звездные глаза», — говорит Федеричи. «Они думали, что любящие, заботливые семьи могут исцелить этих детей. Я предупреждал их: эти дети доведут вас до предела. Научитесь работать с детьми с особыми потребностями. Держите их спальни свободными и простыми. Вместо «Я люблю тебя» просто скажи им: «Ты в безопасности» ». Но большинство новых или потенциальных родителей не могли вынести этого, а агентства по усыновлению, которые открыли магазин за ночь в Румынии, не были в этом бизнесе. доставки таких ужасных сообщений.«Я получил много писем с ненавистью», — говорит Федеричи, который говорит быстро и прямолинейно, с длинным лицом и соломенной прядью блестящих черных волос. «Тебе холодно! Им нужна любовь! Их нужно обнять ». Но бывший морской пехотинец, которого когда-то широко обвиняли в слишком пессимистическом отношении к будущему детей, теперь считается дальновидным.
Федеричи и его жена сами усыновили восемь детей из жестоких учреждений: трое из России и пятеро из Румынии, включая троих братьев в возрасте 8, 10 и 12. Двое старших весили 30 фунтов каждый и умирали от нелеченной гемофилии и гепатит С, когда он вынес их через парадную дверь детского дома; Супругам потребовалось два года, чтобы найти младшего брата мальчиков в другом учреждении.С тех пор в своей клинической практике в Северной Вирджинии Федеричи посетил 9000 молодых людей, почти треть из них — из Румынии. Прослеживая своих пациентов на протяжении десятилетий, он обнаружил, что 25% нуждаются в круглосуточном уходе, еще 55% имеют «серьезные» проблемы, с которыми можно справиться с помощью служб поддержки взрослых, и около 20% могут жить самостоятельно.
«С 15 лет я знал, что у меня не будет семьи», — говорит Изидор. «Я вижу себя так, что не было бы человека, который когда-либо захотел бы приблизиться ко мне.По его мнению, наиболее успешные родители смогли сосредоточиться на привитии основных жизненных навыков и надлежащего поведения. «Ракелс — хороший пример: они держались, и у него все в порядке. Но у меня только сегодня была семья. Я знал эту девушку из Румынии навсегда, впервые увидел ее, когда она была маленькой девочкой, со всей картиной посттравматического стресса: страхом, тревогой, неуверенностью, депрессией. Ей сейчас 22 года. Родители сказали: «Мы закончили. Она пристрастилась к наркотикам, алкоголю, самоповреждениям. Она на улице ». Я сказал:« Давай вернем тебя на семейную программу.«Они сказали:« Нет, мы устали, мы не можем позволить себе больше лечения — пора сосредоточиться на других наших детях »».
В своей семье Федеричи и его жена стали постоянными законными опекунами для четырех его румынских детей, которые теперь все взрослые. Двое из них работают под присмотром в фонде, который он основал в Бухаресте; двое других живут со своими родителями в Вирджинии. (Пятый — яркий пример удачливых 20 процентов — он врач скорой помощи в Висконсине.) По словам Федеричи, оба его взрослых сына, которые еще не вышли из дома, имеют когнитивные нарушения, но у них есть работа, и с ними приятно находиться. .»Они счастливы!» восклицает он. «Они на 100 процентов привязаны к нам? Конечно нет. Довольны ли они семьей? да. Могут ли они действовать в мире, вокруг других людей? Абсолютно. Они придумали способы не для того, чтобы преодолеть то, что с ними произошло — вы не можете этого сделать, — а чтобы приспособиться к этому и не брать в заложники других людей ».
Когда девять лет назад в семье родился ребенок — единственный биологический ребенок в семье, — врач начал замечать новое поведение у своих старших детей. «Малыш для них — рок-звезда», — говорит он.«Старшие братья дома так его защищают. На публике, в ресторанах, не дай Бог, чтобы кто-нибудь причинил ему боль или коснулся волос на голове. Это интересная динамика: в детстве за ними никто не следил, но они назначили себя его телохранителями. Он их младший брат. Он был с ними в Румынии. Это любовь? Это что угодно. Они привязаны к нему больше, чем к нам, и это абсолютно нормально ».
По любым меркам, Изидор, живущий самостоятельно, — это история успеха для тех, кто выжил в учреждениях Чаушеску.«Вы представляете когда-нибудь иметь семью?» Я спрашиваю. Мы в его комнате в гигантском доме недалеко от Денвера.
«Ты про мою? Нет. Я знал с 15 лет, что у меня не будет семьи. Видя всех своих друзей в тупых отношениях, с завистью, контролем и депрессией — я подумал: Действительно? Все это ради отношений? Нет. Я вижу себя так, что не было бы человека, который когда-либо захотел бы приблизиться ко мне. Кто-то может сказать, что это неправда, но я так вижу себя.Если кто-то попытается приблизиться, я уйду. Я привык к этому. Это называется безбрачием.
Он говорит, что не упускает того, чего никогда не знал, чего даже не замечает. Возможно, это похоже на дальтонизм. Люди с дальтонизмом скучают по зеленому? Он сосредотачивается на задачах, стоящих перед ним, и делает все возможное, чтобы действовать так, как люди ожидают от других.
«Ты можешь быть самым умным сиротой в больнице. Но вы чего-то упускаете, — говорит Изидор. «Я не из тех, кто может быть близким.Родителям человека тяжело, потому что они показывают тебе любовь, и ты не можешь ей ответить ».
Хотя Изидор говорит, что хочет жить как «нормальный» человек, он по-прежнему регулярно соглашается надеть мантию бывшего сироты, чтобы вести беседы в США и Румынии о том, что институционализация делает с маленькими детьми. Он работает со сценаристом над мини-сериалом о своей жизни, полагая, что если бы людей можно было заставить понять, каково это жить за забором, в клетках, они бы перестали сажать туда детей.Он прекрасно понимает, что до 8 миллионов детей во всем мире помещены в специальные учреждения, в том числе на южной границе Америки. Мечта Изидора — купить дом в Румынии и создать групповой дом для своих бывших сокамерников — тех, кого перевели в дома престарелых или выставили на улицу. Групповой дом для его товарищей по постинституционализированным взрослым настолько близок к идее семьи, насколько это возможно для Изидора.
Нервные пути процветают в головном мозге ребенка, осыпанного любовным вниманием; пути множатся, пересекаются и проходят через удаленные участки мозга, как строящаяся национальная система автомобильных дорог.Но в мозгу заброшенного ребенка — ребенка, лежащего в одиночестве и ненужного каждую неделю, каждый год — создается меньше связей. Мокрый подгузник ребенка не меняют. На улыбки ребенка нет ответа. Младенец замолкает. Дверь закрывается, но вокруг рамы сияет полоска света.
Люди время от времени обращали внимание на ребенка с вывихнутой ногой. Няни считали его привлекательным и находчивым. Режиссер поговорил с ним. В один прекрасный зимний день Ониса вывел его из приюта, и он пошел по улице.
Иногда у Изидора есть чувства.
Через два года после того, как Рукелы выгнали его, Изидор стригся у стилиста, который знал семью. «Вы слышали, что случилось с вашей семьей?» спросила она. «Ваша мама и сестры вчера попали в ужасную автомобильную аварию. Они в больнице.
Изидор вырвался оттуда, взял выходной с работы, купил три десятка красных роз и явился в больницу.
«Мы ехали в грузовике, выезжающем из Costco, — вспоминает Марли, — и парень очень сильно ударил нас — это была авария с участием пяти автомобилей.Через несколько часов в больнице нас выписали. Я не звонила Изидору, чтобы сказать ему. Мы не разговаривали. Но он узнал, и я думаю, в больнице он сказал: «Я здесь, чтобы увидеть семью Рукель», и они сказали: «Их больше нет», что он понял, как «Они мертвы».
Изидор помчался от больницы к дому — дому, который он бойкотировал, семье, которую ненавидел.
Дэнни Ракел не собирался впускать его без переговоров. «Каковы ваши намерения?» он бы спросил.«Вы обещаете быть с нами порядочными?» Изидор обещал. Дэнни позволял Изидору войти в гостиную и встретиться лицом к лицу со всеми, стоять там с руками, полными цветов, и с мокрыми от слез глазами. Перед отъездом в тот день Изидор возлагал цветы на руки матери и говорил с большей серьезностью, чем они когда-либо слышали раньше: «Это для всех вас. Я люблю вас.» Это станет поворотным моментом. С этого дня в нем будет что-то более мягкое в отношении семьи Рукел.
Но сначала Изидору пришлось подойти к тяжелой деревянной двери, к двери, в которую он швырнул фотоальбом, который Марлис сделал для своего дня рождения, к двери, которую он захлопнул за собой сотни раз, к двери, которую он выбил, и пнули, когда он был заблокирован. Он постучал и встал на крыльце, опустив голову, с колотящимся сердцем, не зная, допустят ли его. « Я бросил их, я пренебрегал ими, я провел их через ад» , — подумал он. Колючие стебли бордово-красных роз, завернутые в темные листья и пластик, ощетинились в его руках.
А потом они открыли дверь.
* Из-за недосмотра при редактировании в печатной версии этой статьи для описания спеленутых младенцев использовался термин papoose ; мы удалили это слово из онлайн-версии статьи после того, как читатель указал, что многие, в том числе Merriam-Webster , считают его оскорбительным.
Лили Сэмюэл внесла свой вклад в эту статью.Он появляется в печатном выпуске за июль / август 2020 года с заголовком «Может ли нелюбимый ребенок научиться любить?»
Позор нации (1990)
Зрителю рекомендуется по своему усмотрению. Это видео содержит графические изображения и комментарии, которые вызывают беспокойство и могут не подходить для всех зрителей.
В этом отчете 20/20 за 1990 год Том Джарриэль возглавляет группу по расследованию того, что никогда прежде не наблюдалось и может быть описано только как геноцид в результате пренебрежения после румынской революции 1989 года.
Революция свергла режим Чаушеску, но после 25 лет тоталитарного правления политика и образ мышления, преобладавшие при режиме, сохраняются. В более чем 50 государственных приютах в отдаленных частях страны 8000 детей (по западным источникам — около 40 000 детей) существуют или умирают в условиях, напоминающих лагеря смерти.
Ион Бериндель работал в команде консультантом и переводчиком и запечатлел жестокость в этих приютах на домашнюю видеокамеру.В возрасте трех лет эти дети классифицируются как «продуктивные» или «неполноценные и не подлежащие спасению». Продуктивных детей отправляют в государственные детские дома. Их хотя бы одели и накормили. Большинство оставшихся детей имеют легко поддающиеся лечению заболевания, но их терроризируют и избивают, помещают в клетки, как животные, и в конечном итоге оставляют в камерах смерти. Государственные власти оцепенели от этих реалий, «мы ничего не можем сделать» и винят «систему».
Сегодняшний вечер «20/20» начинается с дилеммы.История настолько шокирующая, что мы знаем, что те из вас, кто находится дома, будут обеспокоены тем, что вы видите, но история настолько важна, что мы просто не могли смотреть в другую сторону.
Ранее в этом году мы сообщали о тяжелом положении детей-сирот в Румынии, в результате чего 25 000 из вас написали нам. Теперь новое открытие.
Тысячи румынских детей, многие из которых находятся на грани смерти, другие голые и голодают, содержатся в тайных убежищах, похожих на нацистские концентрационные лагеря.
Большую часть того, что мы вам покажем, никогда раньше не видели по американскому телевидению.
Этот кризис разворачивается, пока мы говорим, но публичное разоблачение может вызвать изменения.
Только в минувшие выходные 71 мировой лидер встретился в Организации Объединенных Наций, чтобы обязать свои страны добиваться долгосрочной цели улучшения качества жизни детей, но ситуация в Румынии требует немедленных действий.
Том Джарриэль отправился в Румынию, где люди, особенно дети, все еще страдают от тоталитарной политики режима Чаушеску.
Вот что нашел Том, расследование, состоящее из двух частей.
[поет на румынском языке]
В более чем 50 учреждениях, спрятанных в отдаленных районах Румынии, ни в чем не повинные дети заперты, как осужденные заключенные.
Это не те детские дома, которые раньше видели по американскому телевидению. Это государственные приюты, окутанные тайной.
Это место, где дети с физическими или умственными недостатками изгнаны правительством, которое заклеймило их бесполезными.
Условия такие постыдные, ворота заперты.
Посторонние редко входят.
Вот почему.
[дети говорят по-румынски]
Вы сразу же почувствовали, что это лагерь смерти.
Это место, созданное для того, чтобы избавиться от этих детей, и делается это самым бесчеловечным и недостойным образом.
Дети здесь грязные и без присмотра.
Они лежат в собственном мусоре, покрытые мухами, искалеченные годами болезней и заключения.
Они прячутся под кроватками, как загнанные в угол животные.
Последствия жизни в таких антисанитарных условиях очевидны.
В каждом учреждении, которое мы посетили, мы находили тяжелобольных детей, некоторым из которых оставалось жить всего несколько недель.
А отношение властей — это система.
Мы ничего не можем с этим поделать.
Правительство Румынии признает, что в этих государственных приютах проживает более 8 000 детей, но западные источники говорят, что эта цифра приближается к 40 000.
Среди них сотни совершенно нормальных детей, захваченных этой бессердечной бюрократией.
Это единственная жизнь, которую большинство когда-либо узнает.
Выхода нет.
Эта система мало чем отличается от гитлеровского Освенцима — формы государственного геноцида по невнимательности.
В возрасте трех лет дети в детских домах Румынии делятся на две категории.
Продуктивных, здоровых и нормальных отправляют на воспитание в государственные детские дома.
[все поют на румынском]
Детские дома далеки от совершенства, но детей здесь накормили и одели.
В настоящее время правительство воспитывает 65 000 детей-сирот на попечении государства.
Это счастливчики.
Остальные отбраковываются и отправляются в средневековые учреждения, подобные этому, на склады того, что называется несовершенным и не подлежащим спасению.
[хныканье]
Медсестра говорит, что оба ребенка умрут.
Эти дети, безусловно, обречены на такую заботу.
Педиатр Барбара Баском была настолько потрясена нищетой, которую она здесь обнаружила, что продала свой дом в Мэриленде и посвятила следующие три года тому, что она называет антропогенной катастрофой.
Эти дети умирают каждый день, и это катастрофа, и масштабов такого рода катастрофы мы не видели за всю свою жизнь.
[толпа неразборчиво поет]
Господи, пожалуйста, освободи Румынию!
[толпа приветствует]
Другой американец, Ион Бериндей, отложил свою карьеру в качестве бостонского архитектора, страстно желая помочь стране, из которой он сбежал 20 лет назад на свободу.
После декабрьской революции Ион вернулся в Румынию, одержимый спасением детей, которых его родина считала безнадежными.
[говорит по-румынски]
Она не знает, зачем она здесь.
Она говорит, что ее мать уехала, и, возможно, она вернется, но она не знает.
В поисках помощи извне Ион использовал домашнюю видеокамеру, чтобы задокументировать условия, которые он обнаружил в учреждениях.
В одном учреждении он стал свидетелем жестокого бесчеловечного шоу во время купания.
[женщина кричит на румынском]
Каким был тот день для детей?
Это было ужасно для них, потому что их на самом деле избивали, чтобы они заходили в эти комнаты.
[плачет]
Дети визжали.
На самом деле их загоняли в ванную.
Злоупотребления, зафиксированные объективом домашней видеокамеры, похоже, подтверждают сообщения очевидцев, которые мы слышали от международных гуманитарных работников.
«20/20» приступили к расследованию.
Мы отправились в Румынию, пересекли страну, пройдя более 1500 миль за шесть дней, чтобы узнать, сколько детей попали в ловушку этого кошмара.
Ион согласился выступить переводчиком и консультантом «20/20».
Нашим первым приоритетом был Туикани Морени, учреждение, где Ион видел, как медсестра терроризирует детей.
Мы приземлились в открытом поле и направились к учреждению с пожертвованными материалами помощи.
[ребенок стонет]
Прошло два месяца с тех пор, как Ион был здесь.
Вскоре стало очевидно, что мало что изменилось.
Мы все еще видим неподвижную воду — ту же черную воду, которую я видел два месяца назад.
Возможно, с тех пор они его даже не меняли.
Все они вымыты в одной ванне с водой?
Все они были омыты в одной ванне с водой, и их двое и трое толкали в эту черную на вид воду, после чего они выходили такими же грязными, как и входили.
О нашем прибытии предупредили нового директора.
Видит ли он что-нибудь неправильное, и продолжается ли практика забирать молодых людей в душевую и помещать их в холодную ванну, как будто их пасут, как животных?
[говорит по-румынски]
Он говорит в медицинских патологиях, хорошо известный факт, что люди, работающие в подобных местах, сами становятся подобны животным.
Директор пообещал уволить женщину, которая ударила детей, и пояснил, что чистой воды для купания детей просто нет.
Но всего в нескольких ярдах от открытого крана постоянно текла вода, затопляя землю.
Директор этого учреждения подал в отставку на следующий день после нашего отъезда.
Мы двинулись на 400 миль к северу, где, как говорили, условия были еще хуже.
Пункт назначения — Сирет, старый монастырь, в котором проживает 520 детей.Мы вошли похожее на темницу здание. Даже в солнечные дни эту молодежь держат внутри.
[стоны]
На первый взгляд это место выглядело очень похоже на переполненные детские дома, которые мы видели в Бухаресте, но, когда мы переходили из комнаты в комнату по темным ветхим коридорам, стало ясно, что это место было другим.
[кричит]
Мы обнаружили, что дети боятся незнакомцев.
[женщина кричит на румынском]
В некоторых детских кроватках ошеломленных малышей сдерживали смирительной рубашкой.В соседней комнате маленький мальчик согнулся пополам, не обращая внимания на свое окружение.
[дети болтают]
Доктор Барбара Баском путешествовала с нами.
Они определенно кажутся жаждущими внимания, не так ли?
Да, есть.
Как педиатр она могла определить, из-за каких проблем эти дети были отправлены сюда. Было ясно, что у многих из них серьезные физические недостатки или неврологические нарушения.
Но доктор.Баском также обнаружил значительное количество детей с незначительными проблемами — косоглазием или ушами «Дамбо», состояниями, которые обычно лечатся в других местах. И в каждой комнате были нормальные дети.
Понятия не имею, зачем эти дети здесь.
Этим детям, как и тысячам других, эта бессистемная система поставила неправильный диагноз. Остальные — брошенные цыганские дети.
Я думаю, что от 80% до 90% детей, которых я видел в учреждениях, были нормальными или имели нормальный потенциал на момент рождения.
[дети смеются]
Они пришли как нормальные дети, и в результате пребывания в этом учреждении перестали быть нормальными. Теперь они неотличимы от остальных детей с серьезными неврологическими проблемами.
Похоже, мы идем в подвал, а?
[мужчина говорит по-румынски]
Подвал?
Самые безнадежные случаи, как мы обнаружили, отправляются на последние недели в подвал — в анонимную камеру смертников.Дети в этой комнате практически игнорируются персоналом, не имеющим медицинской подготовки. Когда мы спросили, что случилось с этим маленьким мальчиком, помощник просто пожал плечами.
Нога этого ребенка теперь искривлена - результат перелома, который так и не был закреплен.
Умирающих детей, каждый случай бессмысленнее предыдущего.
Этот, кажется, вас особенно беспокоит.
Я считаю это безобразием. Этого ребенка сочли непригодным для лечения из-за анемии.
Разве анемия не излечима легко и успешно?
Конечно. Большинство форм анемии просты, и их очень легко полностью вылечить при правильном лечении.
Доктор Баском был удивлен отсутствием основных ресурсов в Румынии.
У них нет больниц, лабораторий, рентгеновских аппаратов или других служб поддержки, необходимых для постановки диагноза. Нельзя лечить детей без диагноза.
[плачет]
Теперь единственный выход для этого ребенка — смерть. Они похоронены здесь в безымянных могилах на участке, отделенном от главного кладбища.
Это окончательное решение штата. В одном учреждении 40% детей умерли в прошлом году от инфекционных заболеваний и безнадзорности. Примечательно, что не было общественного протеста с требованием оказать давление на новое правительство с целью преодоления этого кризиса.
[говорит по-румынски]
Эти дети похожи на военнопленных — забытых теперь, когда война закончилась.
Дан Кристеску — генеральный инспектор специального образования Румынии.
К сожалению, отношение общества к инвалидам до сих пор не сильно изменилось.
Продолжая путь, мы воочию обнаружили, как безразличие общества влияет на этих детей. На третий день мы прибыли в Гимес, фермерский городок, спрятанный глубоко в живописной долине. Это типичная румынская община, в которой семьи воспитывают здоровых нормальных детей.Каждый день на главной дороге они проезжают мимо желтого каменного дома с запертыми главными воротами, но никто никогда не заходит внутрь и не спрашивает, могут ли они помочь.
Такая изоляция губительна для детей, живущих в этих государственных приютах.
Я думаю, он немного использует свое периферийное зрение.
Доктор Баском обнаружил, что ребенок слепнет из-за легко исправляемой катаракты, но никто не позаботился об их удалении.
Как тебя зовут?
[говорит по-румынски]
[говорит по-румынски]
Другой ребенок был признан умственно отсталым из-за легкого дефекта речи, но Ион обнаружил, что он двуязычный.
Он говорит, что хочет пойти в школу. Здесь нет учителей.
Через несколько минут Ион обнаружил комнату, полную предметов первой необходимости — игрушек и одежды, запертых в кладовой. Никто не удосужился отдать их детям. Персонал занимает оборонительную позицию, когда спрашивают о таком невнимании.
Мы видели ребенка с катарактой. Почему этому ребенку не сделали простую операцию, чтобы не ослепнуть?
Он вот так к нам приходил, и его просто никуда не отправляли.
[говорит по-румынски]
Он родился таким.
Что касается игрушек, медсестра сказала нам, что их не раздавали, потому что дети их только уничтожат.
Мы видели в другой комнате ребенка с синдромом Дауна. Обычно они очень дружелюбны и общительны, но этот ребенок был напуган и шарахались от нас.
[кричит]
У него был синяк над глазом. Этот ребенок здесь подвергается насилию?
Нет, иностранцев боятся, чужаков.
Возможно, но именно так ребенок отреагировал, когда мы попросили его няню подойти к нему.
[кричит]
Я думаю, что когда вы приезжаете в эту страну и видите этих детей, это меняет вас навсегда, но также наполняет вас решимостью попытаться вернуться с такой помощью, которая предотвратит это от других детей, которым суждено жить. точно такой же блок в учреждении для не подлежащих спасению.
В детском доме в городе Брэила маленькую девочку постигла именно такая участь, когда ее заметила Соня Патерсон.
Первое, что привлекло мое внимание, был ее нос.
[смеется]
Это потому, что у нее такой же нос, как и у меня. И директор приюта сказал мне: «Ой, забудь эту девочку». Затем она сказала мне, что Кармен была ребенком, которого они собирались отправить в учреждение для инвалидов, куда они отправят детей, которые являются самыми тяжелыми инвалидами.
«Маленькая девочка была умственно отсталой», — сказал директор. «Она никому не сказала и не ответила.»Но Соня и ее муж решили, что готовы усыновить ребенка с особыми потребностями.
Пока Соня ждала в Бухаресте завершения усыновления, она поняла, что у ее новой дочери не поврежден мозг. Она была продуктом долгих лет институционального пренебрежения.
Они не знают, как диагностировать проблемы с развитием, и они не знают, как лечить детей с отклонениями в развитии. Она очень точна в пальцах.
Доктор Баском согласился провести для Кармен тест на развитие.Она проверила моторику и потенциал обучения.
Хорошая девочка. Ладно, давайте покормим ребенка. Можете ли вы накормить ребенка?
Она проверила свою способность имитировать и решать проблемы. Вопросов не было. Девочке поставили неправильный диагноз.
Игрушка.
Игрушка.
Ага, хорошо.
Они младенцы. Выложите ребенка ложкой.
Малышка.
Браво.
Я думаю о Кармен как о кошке с девятью жизнями.
[смеется]
Она изменилась на 100% всего за одну неделю, что я родила. Буп, буп — браво.
Я думаю, что когда она станет старше, и я скажу ей, что директор приюта считал ее неисправимой, я просто надеюсь, что она действительно рада, что мы забрали ее.
Поцелуй меня.
[смеется]
Буп-буп.
Что ж, это счастливый конец, но во второй части своего отчета Том Джарриэль попал в учреждение, которое шокировало даже опытных наблюдателей.Румынские власти были явно смущены.
Теперь мы продолжаем наш отчет «Позор нации», расследование Тома Джарриэля поистине ужасной трагедии, постигшей детей в Румынии. И, опять же, это не обновление предыдущих историй о сиротах и младенцах, больных СПИДом в Румынии.
Нет, это новые разоблачения детей, признанных инвалидами или просто нежелательными, которых бросают в приюты концентрационного типа по всей Румынии. Том Джарриэль открывает двери и открывает нам глаза на эти условия.
Теперь, чтобы сориентироваться, путешествие Тома по Румынии началось в столице страны Бухаресте. Затем он долетел до северной границы Румынии, а затем вернулся в точки на восток и запад — в общей сложности более 1500 миль.
[люди болтают на румынском]
Последний этап нашего шестидневного путешествия был азартной игрой. Сообщалось, что безопасность в следующем учреждении была настолько жесткой, что внутри никого не было.
Иди через горы — едем в Трансильванию, полетим сюда.Это прямо на границе с Россией.
Верно — что вы слышали об этом месте?
Это дьявольское место.
Заведение в Сигету Марматей находилось в стороне от главной дороги, за забором из колючей проволоки, закрытым воротами, и находилось под наблюдением стражи. Ион обманом заставил охранника отпереть ворота, и мы все ворвались без предупреждения.
[дети болтают]
Даже после всего, что мы видели, мы были не готовы к тому, что нашли в комнате наверху.
Здесь молодые девушки с обритыми головами содержались в гигантской клетке, как животные, с дикими глазами, кричащими, полуобнаженными, плещущимися мочой и экскрементами на грязном полу.
Поскольку сотрудники пытались быстро одеть их, нам приказали выйти.
Почему вы нас выгнали?
[говорит по-румынски]
Почему?
[говорит по-румынски]
Внизу мы встретились с директором в его офисе.
[говорит по-румынски]
Он говорит: «без камер». Он предпочел бы не получать помощь, чем получать политическую известность.
Плохая реклама из-за условий.
Почему сотни детей обнажены и живут в грязных условиях? Они живут в условиях, в которых они умрут, если вы их не измените.
По мере того, как мы настаивали, Барбара сделала открытие. Прямо в углу кабинета директора она нашла сильнодействующие транквилизаторы.
Вы принимаете транквилизаторы с детьми? Очевидно, да.
Да, да, да, да.
Угу, да.
И это рутина? Чтобы заставить их замолчать? Чтобы держать их под контролем?
[говорит по-румынски]
Да, да, да, да.
Да.
Они говорят, что используют их как часть обычного лечения.
Обычное лечение от чего? Это подходит для…
Значит, вы обычно их не прописываете?
Подходит для взрослых психиатрических пациентов, которые возбуждены и физически неконтролируемы. Это совершенно неподходящий препарат для детей. Это химические ограничения. Это все равно, что привязать ребенка веревкой и привязать его к кроватке.
Прошло совсем немного времени, прежде чем Барбара нашла наверху привязанных и успокоенных детей.
[ребенок плачет]
Это надлежащее лечение в этот день и время для этого ребенка?
Абсолютно нет.Он просто сдастся.
Он погибнет.
Верно. Физически он мог бы прожить долго, но психологически этот ребенок будет полностью потерян.
Несмотря на протесты доктора Баскома, сотрудники связали этого маленького мальчика, как только мы вышли из комнаты.
[плачет]
На другом конце коридора раздался предсмертный вопль, который предупредил нас о четырехлетнем ребенке, цепляющемся за жизнь. Этого жалкого мальчика зовут Ферранте. Он не умирает от неизлечимой болезни вроде СПИДа.
У этого ребенка церебральный паралич, но его убивает не это. Этот ребенок умирает от недоедания.
Это изображение из лагеря смерти.
Это изображение голода в Эфиопии.
Но эти дети — всегда была мать. Эти дети умирают смертью безо всякого утешения, даже если никто не держится за их ручонки.
Доктор, этот ребенок, кажется, умирает от голода, и у него тяжелая инфекция.Почему его нет в больнице?
[говорит по-румынски]
Он говорит: «Поскольку это ничьи дети, никто не хочет брать их в больницу».
Как бы усугубляя эту трагедию, педиатрическая больница, которая отказалась принять этого ребенка, расположена менее чем в 100 футах от нее.
12:00, нас отпустили обратно в клетку в учреждении. Было время еды.
Бюджет на питание здесь установлен правительством — 38 центов в день на ребенка.Мы наблюдали, как водянистый суп из бульона и хлебных пяточек сгребали в голодные рты.
Многих детей никогда не учили есть сами. В то время как сотрудники поспешно накормили половину детей всего в нескольких футах от них, других положили на пластиковые горшки в причудливом распорядке дня, сочетающем время туалета и время приема пищи.
[медсестры болтают на румынском]
Для Ion это был переломный момент.
[вздыхает]
Это люди, ради Христа.Это люди.
Вы румын. Особенно больно видеть это у себя на родине?
Это переместит меня куда угодно, Том. Нигде в мире это неприемлемо. Но это происходит сегодня здесь, в Румынии.
Как могут институты и общество упасть так низко, что они забывают элементарное уважение к человеческой жизни?
И я знаю, что мы можем внести изменения. Я знаю, что мы можем улучшить положение этих детей.
Через девять месяцев после революции бессердечное пренебрежение к человеческой жизни в этой безумной системе кажется неизменным.
Министерство труда руководило этими учреждениями во время режима Чаушеску. Мы спросили новоназначенного министра, почему до сих пор действуют эти лагеря смерти.
Трудно сказать, что такая ситуация может полностью измениться в одночасье, но я думаю, что в последние месяцы …
Было много улучшений в условиях жизни этих детей.
Позвольте мне показать вам кое-что. Это может вас шокировать.
Это некоторые условия, которые мы обнаружили в учреждениях только за последние несколько дней. Этот ребенок буквально умирает от голода.
Я имею в виду, что в каждом учреждении, в которое мы ходили, была небольшая камера смертников с детьми, ожидающими смерти.
Да.
Мы не можем говорить в прошлом. Дети до сих пор находятся в этих учреждениях. Что-нибудь с этим делается?
Я думаю, этот момент должен быть очень ясным.Никто в Румынии не хочет, чтобы это повторилось снова. Нам нужны врачи. Нам нужны психологи. Нам нужны социологи. Но наша проблема в том, что мы должны обучать этих людей, и это будет переломным моментом.
Но постреволюционная Румыния потрясена последствиями 25 лет тоталитарного правления. Решение этой проблемы будет через несколько лет. А до тех пор детям, живущим в этих богом забытых местах, придется полагаться на помощь посторонних.
Ион Бериндей проинспектировал 26 учреждений на предмет наличия неотложных вещей, чтобы определить, где в этом есть необходимость.
Эта помощь может быть очень полезной в этом деле.
Вернувшись в Бостон, он создал Фонд «Свободная Румыния», чтобы собрать команду американских врачей, терапевтов и учителей, которые вернутся с ним в Румынию.
Эта система останется, если не вмешаются.
Доктор Баском работает полный рабочий день с организацией World Vision, ведя тяжелую борьбу за то, чтобы убедить румынских врачей в том, что некоторых из этих детей можно спасти с помощью простой операции или физиотерапии.
А, вот и ты. Держи.
На данный момент Барбара вынуждена спасать этих детей по одному. В настоящее время она прячет маленького мальчика с косолапыми ногами от властей, пока ищет приемный дом.
Меня встретили с недоверием, что найдутся дома, в которых будет жить ребенок с физическими недостатками.
Этот ребенок занял особое место в ее сердце. 25 лет назад Барбара усыновила в США сына, родившегося с таким же заболеванием.Если этому ребенку придется покинуть детский дом, он перейдет в детский дом для инвалидов или для неизлечимых.
Значит, политика невосстановимости все еще продолжается? Это все еще сохраняется даже сегодня?
Это политика системы. Если через пять лет система будет полностью исправлена, для этого ребенка будет уже поздно. Он будет навсегда инвалидом. Он должен исправить это очень скоро.
По мере того, как время для 4-летнего Василия истекает, Барбара активизировала свои усилия, чтобы найти родителей для этого маленького мальчика.
[поет]
Olé, olé, olé, olé
Но на данный момент большинству этих детей суждено остаться именно там, где они есть, и они, кажется, смирились с этим фактом.
[поет]
Olé, olé, olé, olé
♪ Чаушеску … ♪
Эта маленькая девочка слепа и большую часть жизни провела в лечебных учреждениях. Когда мы видели ее в последний раз, она пела румынский гимн освобождения.
Он гласит: «Оле, оле, Чаушеску больше нет», но она изменила слова.«Оле, оле, Чаушеску все еще с нами».
[поет]
Olé, olé, olé, olé
Чаушеску …
Том, у нас было много разных функций в этой программе, которые тронули нас, но я уверен, что аудитория чувствует такое же беспокойство, как и мы. Что могут делать люди, которые смотрят?
Барбара, медицинские технологии и врачи, конечно, крайне необходимы, но для среднего зрителя, вероятно, пожертвования некоторым из многих авторитетных, хорошо организованных и высокомотивированных международных агентств помощи, работающих в Румынии над этой проблемой, были бы неплохим вариантом. Начните.
Это трогательно и бесит, но я не могу согласиться с мыслью о том, что румынский народ сам по себе жесток или бездумен.
Это действительно должно быть жестокое нахождение под режимом диктатора, который был по крайней мере таким же плохим, как Сталин в России.
Хью, я думаю, что этот 25-летний образ мышления все еще сохраняется, поэтому народ Румынии не видит в этом проблемы. Это был образ жизни.
Кроме того, Барбара, вы беспокоились об усыновлении.
Усыновление — Я знаю, что мы услышим от многих людей, которые хотят усыновить этих детей.
Да, и конечно, это приемные дети. Возможно, это не полный ответ на этот вопрос, но они приемлемы, и это поможет тем, которые могут быть исключены.
Там очень много бюрократии, как мы знаем от зрителей, которые нам написали.
Да, и для тех зрителей, которые написали, у нас есть фактологический бюллетень по почте из наших предыдущих отчетов.
Том, мы благодарим вас за то, что обратили на это наше внимание, и надеемся, что мы доведем его до сведения всего мира.
Спасибо, Том.
американских приемных родителей возвращают «сироту» в свою семью после того, как их обманула сеть торговли детьми
Это заархивированная статья, и информация в статье может быть устаревшей. Посмотрите на отметку времени в истории, чтобы узнать, когда она в последний раз обновлялась.
Семилетняя девочка, одетая в ярко-розовое платье и держащая в руках одну из своих любимых игрушек, видит свою мать впервые почти за год.Ослепительная улыбка расползается по лицу Наматы, подчеркивая ее волнение.
Она и ее мать разговаривают по Skype на расстоянии более 7400 миль друг от друга. Намата, или Мата, как ее называют, разговаривает из дома приемных родителей в Огайо. Ее мать смотрит через ноутбук в Уганде, в тихом месте вдали от ее деревни.
«Привет, — говорит Мата. «Как дела?»
Ее мать смеется. Она с трепетом видит дочь, которую, как ей казалось, потеряла навсегда. Мама держит новорожденного, и Мата говорит, что хочет поближе взглянуть на свою сестру.Ее мать встает и поднимает ребенка, прижимая ее к экрану компьютера.
Мата сияет, как и ее приемная мама Джессика Дэвис.
Пока разговор продолжается, Мата хочет ответов. Она хочет знать, почему ее выдала мать.
К моменту окончания разговора сияющая улыбка Маты превратилась в рыдания. «Мою маму обманули», — говорит она. «Мою маму обманули».
Ее мать сказала ей, что она никогда не собиралась отказываться от Маты навсегда — что ее обманули.Ей сказали, что Мате будет предоставлена прекрасная возможность получить образование, если ее отошлют, но что однажды она вернется. Эта мама всегда будет частью жизни ее дочери.
Для приемной матери Маты это откровение было потрясающим. Разрушительный. Травма. Все возможные эмоции в одном лице.
Это также подтвердило внутреннее ощущение: что-то не так в истории, которую агентство по усыновлению из Огайо рассказало Джессике и ее мужу Адаму о происхождении Маты.Агентство European Adoption Consultants сообщило им, что отец Маты умер, а мать пренебрегала ею и не могла позволить себе кормить ее. В документах говорилось, что Мата никогда не ходила в школу.
Но через несколько месяцев после приезда в Америку, когда Мата стала лучше говорить по-английски, она восторженно рассказывала о своей матери. Как они вместе готовили, как вместе ходили в церковь и как мама ходила с ней в школу.
Разговор по Skype 29 августа 2016 года подтвердил подозрения Джессики.Услышав эту новость, Джессика поняла, что она вообще не участвовала в усыновлении, а невольно «участвовала в том, чтобы забрать ребенка из любящей семьи».
И она знала, что ей нужно сделать: вернуть Мату ее матери.
«Натяните им глаза шерстью»
Дэвисы поделились своей историей исключительно с CNN, заявив, что они считают, что угандийских детей, таких как Мата, продают, а американские семьи не знают реальных историй их усыновления.
Расследование этой предполагаемой схемы торговли людьми, проведенное CNN, показало, что детей забирают из их домов в Уганде с обещанием лучшего школьного образования, помещают в приюты, даже если они не сироты, и продают по 15000 долларов за каждого ничего не подозревающим американцам. семьи. Расследование CNN обнаружило, что таким образом были обмануты несколько семей.
Керен Райли из Reunite, низовой организации, которая помогает возвращать детей, ставших жертвами торговли людьми, их биологическим матерям, говорит, что координаторы на местах охотятся на уязвимых мам, часто вдов, обещая возможности получения образования для своих детей.
Среди торговцев людьми, по ее словам, могут быть полицейские и юристы, учителя и местные лидеры. Ситуация усложняется тем, что на языке, на котором говорят многие сельские жители Уганды, нет слова «усыновление», поэтому матерей легко обмануть.
«Их глаза легко заткнуть», — говорит Райли, организовавшая видео-воссоединение Маты и ее биологической матери. Торговцы людьми «знают, когда кто-то трагически потерял мужа, когда он уязвим и не справляется с этим, — и тогда их помечают.”
Это именно то, что произошло в деревне Маты, говорит Райли: сельский житель, ставший торговцем людьми, устроил презентацию в местной церкви и сумел привлечь семерых детей в систему усыновления, включая Мату, которую отправили в место под названием Божье Милосердие, около в четырех часах езды. Там ее и встретили Дэвисы: «Она была в приюте. Никаких игрушек. Решетки на окнах, — сказала Джессика.
Согласно показаниям под присягой, полученным CNN, мать Маты в конечном итоге сказала суду по семейным делам Уганды, что она убита горем после того, как ее муж погиб в автокатастрофе 28 марта 2014 года, и ей рассказали, как получить Мате хорошее образование.
«Я не осознавала, что прошла через процесс полного лишения моих родительских прав», — сказала мать в показаниях под присягой 8 сентября 2016 года. «Я все время думала и понимала, что ребенок будет получать образование и вернулся ко мне ».
Но первоначальная форма обращения к сиротам, в которой Мата отправлялась к Божьему милосердию, рисовала иную картину, говоря, что мать «беспомощна» и «не может удовлетворить основные потребности ребенка для лучшего роста».
Форма направления датирована 21 октября 2014 года — ровно через неделю после того, как Дэвисы сообщили, что им позвонили европейские консультанты по усыновлению и сообщили им, что Мата доступна для усыновления.
Сейчас Дэвисы считают, что во время этого звонка Мата вовсе не была сиротой, но все еще жила дома с матерью, которая любила ее. Они считают, что ее забрали из дома и поместили в приют после того, как агентство по усыновлению нашло американскую пару — в некотором смысле покупателей — с деньгами на усыновление ребенка.
Правительство Уганды позже определит, что мать Маты была обманута, а суд Уганды установит, что форма направления была поддельной и на самом деле не была подписана полицией Уганды.
Полагая, что история в форме направления была ложной, Дэвисы начали собственное расследование и связались с Государственным департаментом США по поводу несоответствий.
«Нам сказали, что ее отец скончался, что ей серьезно пренебрегают дома, а мать оставляет ее открытой для жестокого обращения, оставляя ее на несколько дней», — говорит Джессика Дэвис. «Это был довольно драматический файл».
Женщина по имени Дебра Пэррис из European Adoption Consultants была первой, кто рассказал Дэвисам о Мате, сказав, что им нужно быстро решить, хотят ли они продолжить усыновление.
Адам Дэвис говорит, что он никогда не забыл этот телефонный звонок, потому что, несмотря на боль, которую он услышал о происхождении Маты, был момент радости: «Когда она произнесла свое имя, это было так красиво». Это сделало процесс усыновления реальным.
Он и не подозревал, что это начало душераздирающего путешествия.
Закрытый бизнес, неуловимый собственник
Штаб-квартира European Adoption Consultants, или EAC, заброшена на ухоженной лужайке в бизнес-парке в Стронгсвилле, штат Огайо, недалеко от Кливленда.Заглянув в его переднее окно, можно увидеть табло учета рабочего времени, все еще висящее на стене, и веники, стоящие на полу среди небольшого количества офисной мебели.
Логотип компании по-прежнему красуется на боковой стороне здания, но отсутствует буква в его адресе на Аламеда Драйв.
«Аламеда Дайв», — гласит надпись.
Здание было закрыто ставнями в декабре после того, как Государственный департамент лишил агентство права на трехлетний срок, что означает, что оно больше не могло размещать детей в домах. С тех пор ФБР провело обыск в здании, забрав коробки с материалами, а в июне прокуратура Огайо подала иск о полном роспуске агентства по усыновлению.
Государственный департамент заявил, что EAC «не смогла должным образом контролировать своих поставщиков услуг в зарубежных странах, чтобы гарантировать», что они не участвуют в «торговле, похищении, эксплуатации или торговле детьми».
В нем говорилось, что EAC продемонстрировал «образец серьезного, умышленного или грубо небрежного несоблюдения» стандартов международного усыновления и что он не соответствовал процедурам безопасности, предотвращающим «вымогательство взяток» и «получение согласия биологического родителя обманным путем».
«EAC предложил биологическим родителям рассмотреть вопрос об освобождении своих детей для усыновления» и не предпринял надлежащих шагов, чтобы убедиться, что биологические родители дали согласие на лишение их родительских прав в соответствии с применимыми законами, как определил Государственный департамент.
«Отсутствие надлежащего надзора способствовало возникновению многих нарушений, описанных выше», — сказали в ведомстве.
Через четыре месяца после того, как Государственный департамент принял меры против EAC, правительство Уганды закрыло приют «Милосердие Бога», куда был отправлен Мата. В письме CNN сообщалось, что приют был закрыт за «торговлю детьми», «незаконное управление детским домом» и «обработка постановлений об опеке обманным путем».
Правительство также обнаружило, что все распоряжения об опеке над детьми, обрабатываемые с помощью Божьей милости, были выполнены через угандийскую юридическую фирму, которая имела дело непосредственно с EAC, согласно письму, которое было подписано Пиусом Бигириманой, постоянным секретарем Министерства по гендерным вопросам Уганды. , Труд и социальное развитие.
CNN не смог связаться с кем-либо из приюта. Но адвокат, который занимался усыновлением для EAC по милости Бога, Дора Мирембе, отрицала какие-либо правонарушения со стороны приюта. CNN поговорила с Мирембе по телефону, и она настаивала на том, что дети не продаются в Уганде через детские дома и что ни она, ни EAC никогда не продавали детей.
Она также сказала, что биологическая мать Маты знала, что ее дочь усыновляют и увозят в Америку, несмотря на то, что суд Уганды установил, что матери Маты лгали.Она сказала то же самое о другой женщине из той же деревни, дочь которой, как стало известно CNN, также была отправлена на милость Божью и помещена в приемные американские родители EAC.
Согласно иску генерального прокурора Огайо, около 300 семей заплатили EAC за международное усыновление, которое находилось на разных стадиях, когда агентство было отстранено. Государственный департамент заявил, что эти дела должны быть переданы другим утвержденным поставщикам услуг по усыновлению, и что он помогает ряду семей пройти через этот процесс.
Обвинения Госдепартамента фактически положили конец агентству, которое с 1991 года разместило более 2000 детей из-за рубежа в домах по всей Америке — мечта, которая, как сообщается, началась после того, как ее основательница Маргарет Коул потеряла ребенка из-за СВДС. Коул сказала, что у нее уже было четверо детей, но после смерти ее пятого ребенка, девочки, она создала агентство по усыновлению и вскоре вылетела в Россию, чтобы установить контакты для усыновления, начало того, что, по ее словам, было ее новой жизненной миссией.
«Агентство — единственное, что произошло после смерти моей дочери», — сказала она газете Cleveland Plain Dealer в 1995 году.
Агентство процветало. По мере роста EAC он занимался усыновлением детей в более чем десятке стран, включая Демократическую Республику Конго, Гватемалу, Гаити, Россию и Уганду. Налоговые записи с 2000 по 2015 год показывают, что EAC сообщила о доходах более 76,1 млн долларов и расходах более 76,3 млн долларов за этот период.
В журнале Cleveland Magazine 2004 года, в котором несколько семей подняли вопросы об их усыновлении в EAC, Коул спросили, как она избегает мошенников в темном бизнесе международного усыновления.
«У меня просто радар», — сказала она.
CNN хотела, чтобы Коул ответил на аналогичные вопросы об усыновлении Дэвисов и других, утверждениях Государственного департамента и расследовании ФБР. Был ли EAC преднамеренным обманом семей в рамках схемы торговли детьми с целью получения прибыли? Или это было просто халатностью, поскольку из-за отсутствия проверок анкетных данных не было известно, что дети, которых он получал из Уганды, были проданы? Мог ли EAC также стать жертвой этой очевидной схемы торговли людьми?
CNN неоднократно обращались к Коулу по телефону и электронной почте с просьбами прокомментировать ситуацию, но без ответа.Мы посетили семь объектов, связанных с основателем EAC — шесть мест в Огайо, одно из которых подверглось рейду ФБР, а одно — во Флориде, но Коула нигде не нашли. CNN обратился к одной из дочерей Коула с просьбой поговорить с ней, но так и не получил ответа.
Однако мы разыскали Пэррис, женщину, которая известила Дэвисов о Мате, которая представилась приемным родителям Маты как директор программы EAC по усыновлению в Африке.
В видеороликах на YouTube Пэррис рассказывает о жизненно важных моментах, о путешествии с приемными родителями в Африку, чтобы впервые встретить детей.«Часто я беру с собой пять или шесть групп родителей и впервые вижу, как дети узнают своих родителей», — говорит Пэррис в одном видео. «Для нас это награда в конце концов».
Но в недавний летний день Пэррис был не в настроении разговаривать. После многочисленных попыток дозвониться до нее по телефону CNN столкнулся с ней у дома ее сына на озере Даллас, штат Техас.
Мы спросили, можем ли мы поговорить с ней немного об усыновлении в Уганде.
«Нет», — ответил Пэррис.
Далее она отрицала, что являлась главой EAC в Африке и играла роль в организации усыновлений в Уганде.
Вместо этого она сказала, что «в Уганде были люди, которые это сделали».
Мы продолжали настаивать, спрашивая, не обманули ли приемные и биологические матери.
«Нет. Абсолютно нет, — сказал Пэррис.
Против Коула, Пэрриса или EAC не было предъявлено никаких обвинений. В ФБР от комментариев отказались, заявив, что расследование продолжается.
Не в том «ребенку купить»
Примерно в то время, когда Дэвисы поняли, что их усыновление было фикцией, семья из Западной Вирджинии сделала подобное открытие.
Стейси Уэллс и ее муж Шон удочерили семилетнюю девочку по имени Виола из Уганды с помощью EAC. Семья говорит, что Пэррис был их контактным лицом в EAC при усыновлении. Как и Джессика Дэвис, Стейси Уэллс назвала Пэрриса агрессивным по телефону и сразу же потребовала ответа, заберут ли они ребенка.
Вопросы для Уэллсов начали расти в год, когда Виола жил с ними. Вещи не складывались. По мере того, как ее английский улучшался, она рассказывала о том, как ходить с матерью в церковь и готовить с ней ужин, а не об истории брошенных Уэллсов, рассказанной агентством.
Виола рассказывала о дне, когда ее и ее сестру оторвали от матери, а девочки кричали и плакали. «Ее опыт в ее доме просто не соответствовал бумажной волоките», — говорит Стейси Уэллс.
Затем, однажды ночью в сентябре, Шон Уэллс зашел на страницу Reunite в Facebook. В нем рассказывается история женщины, которая сказала, что ее детей забрали против ее воли. Шон подозвал жену к компьютеру. Они были шокированы.
«Это мать Виолы», — сказала Стейси. «Это ее.»
В Уганде американские приемные родители нередко оказываются в суде с биологической матерью — судебное разбирательство происходит быстро, часто без переводчиков, биологическая мать не полностью понимает, на что она согласна, а американские родители также не понимают, что происходит.
Так было в случае с Уэллсами, которые были опустошены, увидев страницу в Facebook.
«Мы просто заболели», — говорит Стейси, — «потому что на самом деле это была ложь, которую ей дали».
У них уже было двое детей, когда они взяли Виолу. Они думали, что создают приют для сироты. Вместо этого, по словам Стейси, «она стала сиротой».
«Я просто не хотел покупать ребенка».
Как и Дэвисы, они начали необычный шаг по возвращению Виолы, которая происходила из той же угандийской деревни, что и Мата, и была отправлена в тот же приют, милость Божия.Уэллсы связались с Райли из Reunite, которая сказала, что биологическая мать Виолы также была обманута местными торговцами, использовав то же ложное обещание получить образование в Америке.
Виола была одной из четырех девочек, отнятых у ее матери. Один из них ранее воссоединился с ней; двое других пропали без вести, предположительно, в домах в Америке.
«Они получают сирот, потому что есть знак доллара, понимаете. Создан рынок, — говорит Стейси. Как и Дэвисы, Уэллсы заплатили EAC около 15 000 долларов.Они сказали, что потратили свои сбережения на усыновление. И Джессика Дэвис, и Стейси Уэллс дали интервью ФБР.
В ноябре Стейси Уэллс вернула Виолу в ее родную деревню, и этот эмоциональный момент навсегда остался в памяти Стейси. Мать Виолы вышла из магазинчика, где работала, и побежала к ним. Она обняла Стейси, а затем крепко обняла Виолу.
В своем доме Виолу встретили ликующие братья и сестры. Ее старший брат взял ее за руки и пустился в танец, раскачивая ее на радостях.
«В тот момент, — плачет Стейси, — я знала, что она была там, где ей предназначено быть».
Прощание
После того, как Джессика Дэвис узнала о прошлом Маты, ее мантра стала: «Я хочу правду для своего ребенка, потому что жить во лжи никогда не получится».
Не зная, как поступить, она связалась с Государственным департаментом.
Джессика сказала, что однажды в департаменте ей сказали: «Вы можете просто оставить ее, если хотите».
«Я сказал им:« Я не покупал ее в Walmart.’”
Она призвала правительственных чиновников не уведомлять агентство по усыновлению, опасаясь, что что-то может случиться с биологической матерью Маты в отместку.
После почти трехлетней саги Джессика и Адам Дэвис были истощены физически и эмоционально. Они потратили около 65 000 долларов на усыновление, перелеты в Уганду, сборы и другие расходы.
Сначала казалось, что усыновление было правильным. Это соответствовало их твердым христианским убеждениям и позволяло Адаму практиковать то, что он проповедует как помощник пастора в методистской церкви в Св.Клэрсвилл, Огайо. Одаренные четырьмя собственными детьми, они считали, что усыновление сироты, находящейся в безвыходном положении, было способом добиться чего-то хорошего в этом трудном мире.
Они открыли свой дом и свои сердца только для того, чтобы испытать сокрушительный удар того, что действительно произошло.
«Мы невольно сделали заказ на ребенка», — говорит Адам. «Единственная травма, которую когда-либо пережил этот бедный ребенок, — это то, что мы, по сути, разместили заказ на ребенка».
«Они выбрали ее для нас», — добавляет Джессика.
Дэвисы подали документы об отмене усыновления Маты, и в сентябре правительство Уганды вернуло родительские права ее биологической матери.
С помощью Райли возвращение Маты началось.
Семья устроила ей прощальную вечеринку перед отъездом из Америки прошлой осенью. Дэвисы сказали своим четырем другим детям сделать счастливые лица — и постараться не плакать перед Матой. Домашние видео позволяют заглянуть в эмоциональную сцену.
«Что сегодня?» — спрашивает Джессика.
«Я иду домой», — улыбается Мата.
«Вы взволнованы?»
«Ага».
По ее словам, первое, что она сделает, увидев маму, — это «обнять ее».
Вскоре Мата и Адам летели 14-часовым рейсом в Уганду, а Джессика и остальные члены семьи остались дома. Мата прожила с Дэвисами год, хорошо слилась с их другими детьми и адаптировалась к жизни в Америке.
Вернуть ее было не только правильным поступком — по мнению Дэвисов, это было единственное, что можно было сделать.
На следующий день после приземления в Уганде Адам и Мата отправились в ее деревню. Когда они подошли к ее дому, Адам сказал Мате, что любит ее и гордится тем, что в прошлом году был ее отцом.
Когда Мата и ее мать впервые увидели друг друга, сказал Адам, это было похоже на библейскую притчу о блудном сыне. Ее мать бросилась к Мате, схватив ее на руки. Они смеялись и плакали, переполненные чистой радостью.
«Я никогда не видел ничего подобного, — говорит Адам.
Мата была дома.
Эпилог
Дэвисы по-прежнему общаются с Матой по Skype каждые пару месяцев. Она снова в школе в своей деревне и наслаждается своей новой сестрой. Уэллсы тоже поддерживали связь с Виолой.
Мата и Виола стали друзьями и расцвели после возвращения домой.
Когда ее спросили, как она себя чувствовала после возвращения Маты, ее мать с улыбкой ответила: «Я очень, очень, очень счастлива».
Мать Виолы поддержала это мнение: «Я очень счастлива и очень благодарна.”
Однако две ее дочери пропали без вести. Райли из Reunite говорит, что уведомила две семьи в Америке, которые, по ее мнению, усыновили их. Она не получила ответа.
«Обе семьи знают правду», — говорит Райли. «Похоже, они продолжают жить своей жизнью и позволяют детям верить в то, что им говорят, а это вовсе не правда».
Исследование 2015 года, проведенное правительством Уганды при спонсорской поддержке ЮНИСЕФ, показало, что угандийских родителей «подкупали» и «обманывали», часто с помощью финансовых стимулов, и что детские дома были замешаны в этом.
В отчете говорится, что детские дома не всегда должным образом проверяют информацию об историях детей перед тем, как принять их. Результаты этого исследования во многом совпадают с тем, что случилось с Матой и Виолой, и подтверждают то, что обнаружил CNN.
Закрыть модальное окноПредложите исправление
Предложите исправлениеМоя мама хотела отдать меня в детский дом, потому что я был копией своего отца — История дня
Моя мама хотела отдать меня в детский дом, потому что я выглядел в точности как папа.Но жизнь преподала ей суровый урок, и она быстро пожалела о своих поступках.
«Прошу прощения, но уже слишком поздно прерывать беременность», — сказал врач моей матери, когда она посетила его клинику.
Моя мать была убита горем. Мой отец был богатым человеком, но не очень богатым внешне. Итак, с того момента, как она узнала, что беременна, мама меня презирала.
Даже после того, как я родился, она не заботилась обо мне. Ей не хотелось работать, поэтому она начала искать богатого человека, который мог бы осыпать ее всем, чего она когда-либо хотела.
Моя мама ненавидела меня за то, что я был похож на отца | Фотография: Shutterstock
.К счастью, вскоре она встретила мужчину своей мечты, который был не только богатым и успешным, но и привлекательным. Его звали Майк.
Вскоре мужчина сделал ей предложение, и моя мама согласилась. Она была на седьмом небе от счастья. Но она не хотела, чтобы Майк знал, что у нее есть ребенок. Итак, она решила осуществить свой хитрый план.
Когда Майк впервые приехал к ней в гости, она спрятала меня в кладовой. Но, к удивлению, я громко заплакал, и Майк меня услышал.
«У тебя есть ребенок, Оливия ?!» Майк был шокирован.
Моя мама была на меня в ярости. «Да, она моя дочь. Мой бывший муж погиб в автокатастрофе, и я должна растить ее одна! »
Майк улыбнулся мне и обнял. «У тебя прекрасная дочь Оливия. Я бы любил ее, как своего ребенка », — сказал он.
Моя мама была разочарована. Ей не нравилось, как я выгляжу, поэтому она хотела отправить меня в детский дом, прежде чем Майк узнает. Но теперь, когда Майк хотел усыновить меня и позаботиться обо мне, у моей злой матери не было выбора.
Майк любил меня, как родную дочь | Фото: Pexels
Вскоре моя мама и Майк поженились, а через год у них родились близнецы. Мама любила их, потому что они были красивыми, как и она.
Я обещаю, что никогда не завидовал своим сестрам-близнецам, которые получали все внимание моей матери, но я действительно хотел, чтобы она любила меня и заботилась обо мне. К сожалению, со временем она стала со мной грубее.
«Ты отвратительна, Бет», — кричала она мне однажды. «Пожалуйста, держитесь подальше от моих детей!»
«Но мама, они мои сестры, и я их люблю», — объяснила я.
Она посмотрела на меня. «Они никак не связаны с вами! Ты ужасно выглядишь, как твой отец, а мои дети прекрасны. Я должна была оставить тебя в приюте, — закончила она.
Я хотел, чтобы мама меня любила, но все, что у меня было, это ее слова ненависти | Фото: Unsplash
Я был опустошен. Я знал, что я ей не нравлюсь, но сегодня она дала это понять. Я не мог сдержать слезы в тот момент и начал громко плакать. Именно тогда Майк вернулся с работы. К счастью, он слышал, как моя мама набросилась на меня.
«Что, черт возьми, с тобой не так, Оливия?» — крикнул он на нее. «Она наша дочь. Как ты вообще мог подумать о том, чтобы сказать что-то подобное? »
«Но Майк …» Прежде чем она успела закончить, Майк оборвал ее. «Мы больше не будем обсуждать это! Все трое детей наши, и мы будем относиться к ним одинаково ». Моя мама была в ярости. Я видел, как она сжимала кулак, когда Майк выходил из комнаты.
С того дня, когда Майк был рядом, мама меня не обижала. Но как только он уходил на работу, она возвращалась к своим ежедневным унижениям.Я помню, как однажды она кричала на меня, говоря, что я испортил наш семейный портрет из-за того, как ужасно выгляжу.
Моя мама хорошо вела себя со мной, только когда Майк был рядом | Фото: Pexels
Мне всегда было страшно, что она отдаст меня в детский дом, поэтому я просто все терпела и молчала.
Когда мои сестры-близнецы подросли, они заметили, как мама плохо со мной обращалась, и тоже начали смеяться надо мной. «Ты ужасно выглядишь, Бет! Я имею в виду, ты даже наша сестра? » Мне сказала Лили, моя младшая сестра.Однако близнецы в присутствии Майка вели себя хорошо, так что я никогда не мог жаловаться на них.
Когда мне исполнилось 18, я собрал вещи и съехал. Единственным человеком, с которым я общался, был мой отчим Майк. Я звонила ему каждый день и спрашивала, как поживают моя мама и сестры.
Но однажды моя мама ответила на звонок. «Привет мама. Папа там? Он не ответил на мои звонки, поэтому я волновалась, — сказал я ей.
«Он госпитализирован, Бет, — ответила она. «Он потерял сознание на работе.”
У Майка диагностировали рак | Фото: Pexels
Я быстро отключился и помчался в больницу. Когда я приехал, я увидел свою маму и близнецов в палате Майка.
«О, Бет, наконец-то ты здесь!» — сказал он тихим голосом. «Мне очень жаль, что я не ответил на ваши сообщения или звонки».
Я держал Майка за руку. «Все в порядке, папа. Пожалуйста, отдохни. Поговорим позже, — сказал я ему.
«Боюсь, мы не сможем, Бет», — ответил он. «Это рак третьей стадии, так что мне осталось жить всего несколько месяцев.К тому же в последнее время дела у компании идут неважно, поэтому я не думаю, что мы сможем позволить себе мое лечение ».
Когда моя мать узнала, что Майк разорен и его жизнь висит на волоске, она решила бросить его. Я пытался остановить ее, когда она уходила из больницы, но она сказала, что не хочет тратить время на больного человека и уродливую дочь.
Я был благодарен Майку за все, что он для меня сделал, поэтому взял академический отпуск из университета и нашел подработку, чтобы присматривать за ним.
Я нашла подработку, чтобы присматривать за Майком | Фото: Pexels
Майк часто спрашивал меня, почему мама и близнецы никогда не навещали его, но я не хотел, чтобы он беспокоился, поэтому солгал ему, сказав, что они больны и не могут прийти к нему.
И вот однажды случились мои худшие опасения — Майк уехал в свою небесную обитель. Но моя мама и близнецы так и не появились, даже на похоронах. Фактически, единственный раз, когда я встретился с ними после смерти Майка, был когда его адвокат вызвал нас в свой офис.
Моя мать была в ярости на адвоката, потому что она считала, что Майк в последние годы испытывал финансовые затруднения. Но оказалось, что Майк копил для меня все деньги. Он знал, насколько злой была его жена, поэтому оставил все свои деньги и имущество на мое имя.
Когда моя мама узнала об этом, она сразу изменила свое отношение ко мне. «О, Бет, моя дочь», — сказала она, обнимая меня. «Я так рада, что мы семья».
Моя мама пыталась помириться со мной, чтобы получить наследство Майка | Фото: Pexels
Я толкнул ее и чуть не накричал на нее.«Держись подальше, мама! Вы просто жалкая женщина, которая гонится за деньгами моего отца. Если ты попробуешь связаться со мной еще раз, я передам тебя копам! »
Да, она была моей матерью, и она прошла через боль, родив меня. Но некоторые люди не заслуживают того, чтобы стать родителями. Моя мама — отличный тому пример.
Что мы можем узнать из этой истории?
- Хорошие люди всегда получают взамен добро. Бет стояла рядом с Майком, когда он нуждался в ком-то больше всего, и, в свою очередь, Бог благословил ее своим наследством.
- Отношения строятся на любви и не обязательно на крови. То, как Майк любил Бет и поддерживал ее, доказывает это.
Поделитесь этой историей с друзьями. Это могло бы украсить их день и вдохновить их.
Если вам понравилась эта история, возможно, вам понравится эта история о женщине, которая пришла в клинику с большой шишкой, но заявила, что не беременна.
Этот отчет основан на рассказе нашего читателя, но написан профессиональным писателем.Все имена были изменены для защиты личности и обеспечения конфиденциальности. Поделитесь с нами своей историей, может быть, это изменит чью-то жизнь. Если вы хотите поделиться своей историей, отправьте ее по адресу [email protected].
Поселение в детском доме Мама
Моя сестра уехала в Гану в прошлом месяце, и все время, пока она там была, Интернет не работал. Трудно не слышать, что происходит — мы можем только мельком узнать о том, как она провела там время, от приемных родителей, которые навещают своих детей, и от нескольких ее телефонных звонков.
Одна интересная вещь — это то, что Миган сказала нашему брату, что у него есть семья. Он долгое время молился, чтобы кто-нибудь усыновил его, поэтому хорошо знать, что его разум расслаблен. Перед тем, как она ушла, я сказал ей, что попросил снять на видео, как она сообщает ему, что его усыновляют. Она записала это на пленку, но без Интернета мы не сможем увидеть ее фото или видео. Она сказала, что он так взволнован и поделился своей фотокнигой со всеми нашими фотографиями со своими друзьями.
Я хочу поделиться некоторыми выдержками из нескольких постов, написанных Лорой в LambFamilyAdopts, когда она посетила приют на этой неделе (и она фактически усыновляет кузенов нашего брата!)
Во-первых, позвольте мне рассказать вам о новом волонтере в Great Mission International (GMI).Ее зовут Миган. Она приехала сюда из Айовы, чтобы остаться на 3 месяца и быть мамой, медсестрой, учителем, утешителем, воспитательницей и мастером на все руки. Ей 20 лет, но она зрелая мудрая женщина постарше. Вернувшись в Америку, она обученный повар. Я прибыл в конце ее 1 -й недели пребывания в Гане в GMI. Я ожидал увидеть добровольца, который все еще осваивал канаты и еще не совсем уверен в своей роли. УХ ТЫ! Я был шокирован, увидев женщину, которая выглядит и ведет себя так, как будто она здесь много лет.Всего за несколько коротких дней она завоевала уважение более 30 маленьких детей и около 15 старших мальчиков и девочек. Когда Миган что-то говорит, они слушают. Она терпеливая мать для детей. Когда нужно, она говорит твердым голосом, но успокаивает мягко. Она взяла на себя обучение двух старших детей, которые сильно отстают в учебе. Им 12-13 лет, и они читают в раннем детском саду. Она работает с 8.00 до 12.00 в крохотной комнатке, в которой почти всегда нет электричества, поэтому в ней очень жарко.В хорошие дни, когда есть электричество, у нее есть потолочный вентилятор. Мне понравилось проводить с ней много часов (грамматика Ганы). Меня утешает то, что она пробудет здесь 3 месяца с двумя нашими детьми.
Я просто обожаю, люблю эту новость от Лауры о нашем брате.
Еще одна особенная вещь, которая произошла сегодня, — Пи, он же «Суперфиш», принес мне письмо и две фотографии, чтобы отправить их родителям в США. Он настоящий художник.Он нарисовал муху и таракана. Довольно интересно. Его письмо было просто драгоценным. Наверху был рисунок его дома, в который он будет переезжать, а посередине — «комната меня и моего брата», а внизу драгоценное письмо, в котором говорилось, как сильно он их любит и что он так готов, чтобы они пришли сюда за ним. . Он также хочет, чтобы они привели его новых братьев.
Мне нравится, что он в восторге от трех своих старших братьев {но, эй, он забыл упомянуть меня в этом письме! :)} Последние несколько лет за ним присматривали его старшие кузены, поэтому я знаю, что у него особая связь со старшими мальчиками, которые, вероятно, были его отцом всю его жизнь.Будет очень интересно посмотреть, как мои братья отреагируют на это, потому что я не думаю, что они понимали, насколько он был бы счастлив и взволнован, увидев их в частности.
Изначально Миган собиралась остаться в GMI на три месяца, но «П» сказал моей маме в одном из коротких телефонных разговоров на прошлой неделе, что хочет, чтобы Миган осталась с ним, пока он не сможет приехать в Америку.
Слышать такое волнение для меня горько. Мы решили, что мой муж поедет забрать наших детей, когда придет время, вместе с моими мамой и папой, которые навестят П.Я останусь дома и буду готовить вещи к приезду моих детей, но я , поэтому хочет в конечном итоге провести больше времени в Гане, особенно в GMI.
Если вам интересно, следите за обновлениями от GMI и некоммерческой организации, которая поддерживает их Feeding The Orphans на Facebook.
«Предложили отдать моего ребенка в детский дом …»
В 2020 году ваша поддержка помогла 48 детям не попасть в детский дом. Это всего лишь одна история.Оля и ее братья и сестры всегда чувствовали себя ненужными своей матери, и их потребности оставались неудовлетворенными.В четырнадцать лет Оля ушла из дома, а мама переехала в другой город.
Оля — социальная сирота. В отличие от многих наших мам, останавливающих цикл, она не могла попросить о помощи тем, кто имеет официальный статус сирот.
Когда она забеременела, Оля потеряла место в общежитии. Она переехала к своему оскорбительному парню, который позже выгнал ее с ребенком на холод. После одной ночи с соседкой, а затем максимум трех месяцев пребывания в городском кризисном центре ей некуда было пойти.Без присмотра за детьми она не могла бы работать. Она получила от государства достаточно денег на памперсы и молочную смесь.
Оля была в отчаянии. Недавно она поделилась примерно тем временем:
.«Социальные службы предложили отправить моего ребенка в детский дом на время, пока я не встану на ноги. Для меня это было похоже на ужасный приговор. Было так больно представить, что моя девочка будет в приюте, а я поправляю свою жизнь. Тогда директор центра сказал мне, что есть еще одна маленькая надежда… »
Оксана Панкеева ответила на звонок из центра и быстро собралась встретить Олю и маленького Сашу в приюте.
«Я была так рада, что моя девочка останется со мной, и у меня будет шанс стать для нее лучшей мамой. Быть лучше моей биологической мамы. В приюте мне помогли оформить государственную стипендию матери-одиночке. Они поддержали меня в трудные времена и продолжают всегда поддерживать и учить ».
Оля трудолюбивая и оптимистичная, интересуется всем и учится быть отличной мамой. В декабре нам вместе надо было отпраздновать 2-й день рождения Саши.Это подарок стать свидетелем расцвета этой маленькой семьи!
Оля и малыш Саша в приютеПочему она меня там оставила?
Ворота в приют были меньше, чем я помнил. Прошло почти 25 лет с тех пор, как я там жил. Я подумал, было ли возвращение хорошей идеей.
Мои лучшие друзья Фу, Фрэнсис и Уилл запланировали эту поездку во Вьетнам и пригласили меня приехать. Я познакомился с ними 15 лет назад, когда учился в старшей школе. Они учились в колледже и организовали группу поддержки для молодых азиатских геев.
В то время я раскачивал светлые блики, синие контактные линзы и футболки Abercrombie & Fitch с мешковатыми рваными джинсами. Фу и Фрэнсис думали, что я слишком стараюсь, но они позволили мне присоединиться к ним. Теперь они стали моими чрезмерно заботливыми братьями, придирающими меня ко всему.
Мои друзья знали, что я жил в приюте недалеко от Хошимина, и предложили, как часть нашей поездки, попробовать его навестить. Более того, они хотели провести кампанию на Kickstarter по сбору денег для сирот, которые сейчас там живут.
Я подумал, что это безумие. Мы собирались уехать через неделю. И у меня не было желания возвращаться в то место, которое я провел большую часть своей жизни, пытаясь забыть.
«Это уникальная возможность, — сказал Фрэнсис. «Ты не будешь один. Мы будем с тобой ».
Они смогли меня убедить, и в течение нескольких дней мы собрали более 5000 долларов на покупку одежды, игрушек и других предметов первой необходимости.
[ Подпишитесь на Love Letter, наше еженедельное электронное письмо о современной любви, свадьбах и отношениях. ]
На следующей неделе, когда мы выгружали пожертвования из арендованного грузовика и пробирались внутрь приюта, нас встречали крошечные лица и костлявые протянутые руки. Как странно, что я когда-то был среди тех испуганных, возбужденных лиц, соперничающих за внимание со стороны такого незнакомца, как я.
Тогда большое здание было в полуразрушенном состоянии, белая краска залита грязью, стены побитыми. С тех пор его отремонтировали и расширили, но осталось одно: отчетливый запах детской присыпки, пота, мочи, разложения, безнадежности и отчаяния.
Несмотря на то, что мне было 5 лет, когда я приехал, я был слишком маленьким, чтобы жить со старшими детьми, но слишком большим, чтобы быть с младенцами, поэтому они поместили меня с детьми с уродствами, отсутствующими конечностями или психическими заболеваниями. Воспоминания нахлынули, когда мы с друзьями вошли внутрь. Мои глаза начали опухать, мое сердце колотилось, и мое беспокойство резко возросло. Вскоре я бежал к закрытому входу, мои друзья кричали мне вслед.
В детстве, когда я говорил людям, что меня усыновили, я обычно говорил, что пришел готовым: я просто появился однажды летней ночью в аэропорту Балтимора, чтобы меня встретили мама, папа и сестра, которые несли конфеты и цветы. и поцелуи.Было легче очистить мою историю, говоря только о моей жизни как Кейси, которую любили и хотели, чем рассказывать людям о моей жизни как Ву, который был брошен и нежелателен.
Я никогда не знала свою биологическую мать, которая умерла, когда мне было 2 года, в родильном отделении вместе с моим братом. Я почти не знал своего биологического отца, рабочего-мигранта, которого никогда не было рядом. Когда мне было 5 лет, моя старшая сестра утонула в реке недалеко от дома моей бабушки. Я наблюдал с расстояния 10 футов, как она метнулась, а затем исчезла в мутной воде.
Я умолял ее поиграть в реке с другими детьми, несмотря на то, что моя бабушка запрещала нам ходить, когда ее не было рядом. Мне жаль, что в тот день утонуть не было.
Тогда мы с бабушкой жили вместе в бедной фермерской деревне на юге Вьетнама. Если бы моя бабушка была кошкой, я был бы ее хвостом, потому что, куда бы она ни шла, я шел за ней. Мне нравилось находиться рядом с ней на кухне. Экзотические специи, смешанные с приправленным мясом и свежими травами, окутывали нас в их восхитительных объятиях, пока я засыпал бабушку вопросами о нашем любимом предмете: моей маме.
«Бабушка, у тебя есть мои глаза, мой нос и мои щеки», — сказал я. «Как вы думаете, моя мать тоже была похожа на меня?»
«Конечно, глупо! Как ты думаешь, кто наделил тебя и твою мать такими красивыми чертами лица? » Она сияла своей беззубой ухмылкой. Затем она перестала нарезать овощи и сказала: «Могу я рассказать вам большой секрет? Твоя мама была моей любимицей из всех моих детей. Она всегда старалась всех рассмешить. Я хочу, чтобы ты была хорошей, как твоя мама. Да?»
«Хорошо, — сказал я.
После смерти сестры я узнал, что мой отец тоже умер, и вскоре бабушка сказала мне собрать вещи для поездки.Я был в восторге от того, что никогда раньше не был в поездке.
В конце концов мы подошли к большому белому зданию, полному детей. После посещения места моя бабушка, похоже, не хотела уезжать. Наконец, она наклонилась и сказала: «Я иду домой, а ты остаешься здесь».
Я стоял замерзший.
Моя бабушка обхватила мои щеки кожистыми руками и направила мое лицо к себе, ее обычно жестокие глаза были полны печали. Она сняла с шеи платок с цветочным узором и обернула им мою.Это был ее любимый аромат, наполненный ее знакомым ароматом. Затем она встала и пошла прочь, не оглядываясь.
Я попытался последовать за мной, но меня схватили сильные руки. Я кричала бабушке, умоляла отвезти меня домой. После того, как она ушла, я несколько дней ждал у закрытого входа, надеясь, что она вернется.
Несколько месяцев спустя еврейская пара в Северной Вирджинии находилась на заключительной стадии усыновления, но не удалось. Опустошенные, на грани отказа, они получили мою фотографию из агентства по усыновлению и решили, что хотят, чтобы я был их ребенком, — трудный процесс, который занял два года.Я совершенно не знал о своем усыновлении до того дня, когда меня отвезли в аэропорт. Позже я узнал, что из сотен детей в приюте только горстка добралась до Америки. Большинство из них были младенцами. Мне было 7.
Прошла четверть века с тех пор, как в тот день от меня ушла бабушка. Я до сих пор ношу ее носовой платок, надежно спрятанный с собой, куда бы я ни пошел, но с тех пор ее запах исчез. Есть так много вещей, которыми я хотел поделиться с ней из моей американской жизни: мои любящие родители, друзья, собака, квартира в Лос-Анджелесе и недавно отчеканенная докторская степень.Д. в социальной психологии. Я также хотел задать ей так много вопросов.
Когда я говорил людям, что меня усыновили, я не рассказывал им о дне, когда меня бросили, или о своем страхе, что мои друзья и семья обнаружат, что я был достаточно никчемным, чтобы этого заслужить.
Мои друзья это видели. Они знали. Когда они вышли и нашли меня у ворот, они спросили, почему я так внезапно ушел.
«Я знал, что, увидев мой приют, — сказал я быстро, — вы будете меньше думать обо мне и больше не захотите быть моими друзьями.
«Серьезно?» Сказал Фу. «Мы путешествовали по всему миру, покрытые укусами комаров, пропитанные потом, и вы беспокоитесь, что мы можем думать о вас меньше? Нам было хуже. Есть Кейси, которая всегда опаздывает, Кейси с большой головой и Кейси, которая гонится за эмоционально недоступными мужчинами. Если все это нас не пугало, ничего не испугало ».
Мои друзья окружили меня, заключив в свои теплые объятия.
«Вы семья», — сказал Фрэнсис. «Мы любим тебя. Кроме того, дружить с тобой — все равно что заразиться герпесом.Это очень заразно, легко поддается лечению, но от него невозможно избавиться. И мы лечим это уже более 15 лет ».
Тогда Уилл сказал: «А может, твоя бабушка любила тебя. Может быть, отпустить тебя было ее последним актом любви, чтобы у тебя был шанс на лучшую жизнь ».